"Еремей Парнов. Секретный узник (Повесть об Эрнсте Тельмане) " - читать интересную книгу автора

Она пожала плечами и, сунув руки в карманы, с независимым видом
перешагнула порог.
- Давай попьем чаю, дедушка, - предложила она, входя на кухню.
- Хорошо, детка, сейчас поставлю. Яблочную пастилу любишь?
- Люблю.
- Вот и славно! Ну, рассказывай. - Дедушка весь такой домашний, такой
привычный, что она совершенно успокоилась, повеселела.
- Да что рассказывать-то? - усмехнулась она. - Так, поговорили с
одной нацисткой.
- Ах, Ирма, Ирма! - вздохнул старик. - Ты же мне обещала.
- Я не виновата, дедушка. Она первая задела меня. Я была очень
осторожна, но она первая.
- Как это произошло?
- Помнишь, я говорила тебе, что нам велели явиться в школу на
фашистский праздник?
Дедушка Тельман кивнул и зашуршал пергаментной бумагой с пастилой.
- Ну вот... Не пойти было нельзя. Только мы, пионеры и "красные
соколы", сели все вместе, в последнем ряду. И когда они внесли свое знамя,
когда запели гимн, мы не встали. Учителя приказали нам встать,
подталкивали в спину, но я сидела как каменная. Девочки испугались и
встали, а я нет. Я одна во всем зале сидела и молчала, когда все стояли и
пели. Понимаешь?
Дедушка Тельман только вздохнул и рассеянно поиграл серебряной
цепочкой карманных часов.
- И вот вчера меня вызвали на заседание педсовета! - с торжеством
объявила Ирма и, достав чашки, принялась разливать чай.
- Тебя исключили из школы? - Дедушка Тельман надел очки в тонкой
стальной оправе и стал нарезать пастилу.
- Пока нет, - отпивая чай, покачала головой Ирма. - На меня орали,
топали ногами, ты такая да растакая, всей сворой накинулись. Но я молчала.
А они все приставали, почему я не встала. Наконец я не выдержала и
сказала: "Мой отец невинно посажен в тюрьму. Я никогда не буду петь этих
песен". Они и заткнулись.
- Ну, а это откуда? - дедушка бережно погладил ее по щеке. -
Смотри-ка, припухло! - нахмурился он.
- Это? - небрежно отмахнулась Ирма. Ей стало жалко деда. Она вдруг
увидела, какой он старенький в этой лоснящейся от глажек жилетке,
застиранной рубашке без воротничка. - Понимаешь, комсомольцы и "красные
соколы" решили устроить нелегальный митинг. За городом, на Борстлерском
болоте. Мы с одной девочкой пошли туда вдвоем. Было так хорошо и весело
идти, дедушка! Солнце светит, птички поют, сосны - ну прямо благоухают!
Как вдруг навстречу нам дылда в коричневой блузе "Союза немецких
девушек", - Ирма перекосила рот, словно передразнивая кого-то. - Взрослая.
Идет и небрежно так арапником по сапогам похлопывает, пыль сбивает, а
впереди нее овчарка бежит с черной спиной, большая, страшная. Когда мы
поравнялись, она вдруг как толкнет меня, но я не поддалась на провокацию,
и мы с подругой молча прошли мимо.
- И правильно сделали.
- Как видишь, не очень-то правильно, - усмехнулась Ирма. Эта фашистка
вдруг как закричит: "Эй ты, Тельман, ты коммунистка!" Конечно,