"Сергей Парфенов. Виа Долороза " - читать интересную книгу автора

направился к спешившему ему на встречу секретарю крайкома Егорову.
- Привет, Степан Алексеевич!
Бельцин крепко, по-медвежьи слапал осторожно протянутую ему руку.
- Как тут моё наследство поживает? Справляешься?
- Стараемся, Владимир Николаевич, - ответил Егоров и тут же суетливым
жестом выдернул руку из каменной ладони президента.
Цокая жесткими каблуками по стылому бетону, они направились к стоящим у
аэровокзала машинам. Кругленький Егоров уселся на место в автомобиле рядом с
водителем, а Бельцин неторопливо, солидно разместился на просторном кожаном
сиденье позади. Расстегнув теплое пальто, он свободно распустил на шее
мохеровый шарф, бросил рядом с собой меховую шапку и посмотрел в окно.
Машины тронулись. За окном в млечных сумерках замаячил плотный частокол
из сибирских кедров. От этого, давно знакомого вида в груди у Бельцина вдруг
окатило чем-то очень теплым и родным, мягкой и густой волной прошло по всему
большому и сильному телу... Дома! Вобрав полной грудью воздух, Бельцин, не
спеша, с растяжкой выдохнул. Ему вдруг вспомнилась старая байка об этих
кедрах, точнее о сибирских соснах, которые застыли ровным строем вдоль
дороги. По царской воле человеческая молва прилепила этим таежным великанам
чужое название. Случилось это вроде как при Петре I, который развернул и
поставил на крепкую ногу корабельное дело в России и даже начал продавать
корабли за границу. Строились те корабли из этой самой сибирской сосны,
потому как уж очень подходила её смолистая стать для корабельного дела. Да
и, к слову сказать, были те корабли ничем не хуже заморских, вот только была
тут одна закавыка, портившая всё дело. Привередливые иноземцы требовали
строить корабли непременно из кедра, который в Сибири-то отродясь не рос, а
произрастал все больше на средиземноморском побережье Палестины... Такая
незадача... Ну, да не сворачивать же из-за пустякового недоразумения
прибыльное дело. Вот тогда-то якобы и вышел царский Указ считать сибирскую
сосну кедром и называть соответственно. Так ли оно было на самом деле,
теперь определить уже было трудно, но точно то, что деликатесные сибирские
сосновые орешки давно уже стали называться кедровыми, в то время, как
настоящие кедровые орехи никогда, на самом деле, съедобными не были...
Бельцин отвлекся от давно знакомого пейзажа за окном и обернулся к
сидящему на переднем сиденье Егорову.
- Слушай, Степан Алексеевич, а какая сейчас в крае средняя зарплата? -
вдруг спросил он.
- Да под тысячу, Владимир Николаевич, - невесело отозвался Егоров. -
Да, толку-то... В магазинах один только минтай в собственном соку остался...
- Что? С завозом плохо? - Бельцин насупился (он-то знал, что край
практически всю зиму живет на северном завозе, - что по осени успеют корабли
завести по Северному пути, по Енисею, на том и живут до весны).
- Плохо, - честно признался Егоров. - Раньше все по разнарядке из
центра получали, а теперь все искать, да выбивать приходится...
Бельцин посмурнел, провел мускулистой пятерней по густым волосам и,
откинув назад плотный седой чуб, спросил:
- Ну, а на рынках? Продукты есть?
- На рынках-то есть... То, что из магазинов скупили... Но цены такие,
что никакой зарплаты не хватит...
Тогда Бельцин упрямо мотнул головой и взгляд его темно-серых глаз стал
жестким и неприятным, как будто налился упругой, каленой сталью.