"Сергей Парфенов. Виа Долороза " - читать интересную книгу автора

просил... Я ж тебя предупреждал!
- А я что? Спел песню... Про Россию... У нас как? Ещё гласность, или
уже так, наполовину? - упорно не сдавался певец.
- Да хватит дурака-то валять! - снова отчаянно взвился очкарик. - Я
ведь хотел тебя на большую сцену вывести, на телевидение пригласить... А ты!
Ой, дурак, ну дурак! Ну теперь все! О телевидении можешь забыть! И о
концертах в Москве тоже! Продолжай сидеть в своем дерьме и по подвалам
выступать!
Длинноволосый едко усмехнулся и, как показалось Наташе, скосив взгляд,
заговорщески ей подмигнул. Тут дама-администратор нетерпеливо затеребила
Наташу за рукав.
- Пойдемте девушка, пойдемте! - сердито затараторила она. - Не
обращайте вы на них внимание... У этих артистов всегда так... Их хлебом не
корми, дай поскандалить!


Остаток концерта Наташа действительно просидела в партере. Хоть и не в
центре, а сбоку, перед массивными колонками, но на первом ряду. Гала-концерт
промелькнул цветастым калейдоскопом. После Таликова выступал популярный
юморист, очень похожий на большого общипанного попугая. Он прочитал свой
фельетон про поездку в Америку. Удивительным было то, что в Америке, как
оказалось, ему больше всего понравились супермаркеты, точнее, огромное
количество сортов кефира и сыра на тамошних прилавках, которые ему почему-то
сразу непременно захотелось купить и попробовать. Народ весело смеялся и
одобрительно аплодировал, но Наташе юморист почему-то напомнил мальчишку,
который первый раз зашел в кондитерский отдел и, обнаружил, что кроме
дешевой карамели, которую мать иногда приносила ему после получки в тощем
кулечке, существуют ещё много других конфет. Таких, как "Вечерний звон" с
фундуком внутри, "Чародейка" с мармеладом и много других, которых он никогда
не видел и не пробовал. Это нераспробованное им шоколадное изобилие
настолько, видимо, потрясло его неокрепшую психику, так остро заставило
почувствовать собственную детскую обделенность, что он воспылал праведным,
ярым негодованием ко всей несправедливости этого мира и к собственной матери
в частности. Наташе от всего от этого стало грустно, но видно, такова была
естественная плата за то, что перестройка, помимо предоставленной ей
свободой слова почему-то здорово обчистила магазинные прилавки.
Следом за юмористом выступали переодетые под уборщиц забавные мимы. Они
исполнили зажигательный танец верхом на швабрах. Потом выступал кто-то ещё,
но из всего концерта Наташу по-настоящему понравилась только песня "Россия".
Когда концерт закончился, она вышла из зала и, забрав из гардероба одежду,
заметила в фойе, рядом с гардеробом небольшую очередь. Подойдя поближе, она
обнаружила, что там стоит раскладной стол, на котором выложены ряды
прозрачных аудиокассет. За неказистым прилавком стоял парень в турецком
свитере из искусственной шерсти, за спиной у которого висел плакат,
рекламирующий его товар. "Лучшие записи современной эстрады. Советские и
зарубежные исполнители. Экслюзив!" - было написано от руки красной краской
на белом ватманском листе. Наташа протиснулась сквозь обступивших лоток
покупателей и, стараясь перекрыть стоящий вокруг гомон, спросила:
- Скажите, записи Таликова у вас есть?
- Есть...