"Лаура Паркер. Опьяненные страстью " - читать интересную книгу автора

- Ты не ошиблась адресом, но в таком случае... - Мысленно он продолжил
фразу: если сестры Фокан действительно поселились здесь, значит, в их жизни
произошло немало перемен. - А теперь иди. Я подожду здесь, пока тебя не
впустят в дом.
- Merci, monsieur.  - С легкостью бабочки она вдруг коснулась его
рукава. Себастьян так и не понял, умышленное это прикосновение или
случайное. - Месье...
- Что, сестра?
- Вы очень дурной человек.
- Знаю.
- Но не настолько, как вам кажется!
Засмеявшись, она вскинула голову грациозным движением, и Себастьян
впервые взглянул ей в глаза. Казалось, взгляд Мадлен проник в его душу.
Какие глаза! Глубокие, как летняя тень, яркие, как море под луной. Их
нельзя было назвать просто черными или карими - в их глубине мерцали
темно-синие искры, отражение звездной ночи.
Себастьян покачал головой. Наверняка это очередная шутка приступа,
уверял он себя. Не может быть, чтобы эта девочка сумела заглянуть к нему в
душу.
Смущенный собственной трусостью, он огляделся. Окружающий мир изменился
в мгновение ока. Оказалось, что он стоит не на Куин-Энн-гейт, а в тени
Уайтхолла. На другом берегу Темзы небо начинало розоветь, слышался бой
Биг-Бена. Чертыхнувшись, Себастьян понял, что его "мыслительный шторм"
миновал, лишив его, как это часто бывало, даже чувства времени. Часы
пролетели, как несколько секунд.
Подозвав извозчика, он забрался в экипаж и рассмеялся от неожиданной
мысли: после нескольких поколений распутниц женщины рода Фокан наконец-то
произвели на свет монахиню, притом на редкость хорошенькую.
"Себастьян, - мысленно упрекнул он себя с юмором, смешанным с
безысходным отчаянием, - ты добром не кончишь!"

Глава 4

- Так ты не принимала пострижение? - уже в который раз спросила
Жюстина.
- Нет, - терпеливо ответила Мадлен. - Монашеское облачение служило мне
защитой.
- Вот видишь! Я же говорила. - Анриетта укоризненно взглянула на
сестру. - Это просто комедия. Маскарад.
Мадлен вежливо улыбнулась тетушкам. При виде этих живых реликвий
прежней жизни она была готова поверить, что якобинский террор ей привиделся
в страшном сне. Поверх домашних платьев сестры Фокан носили шелковые шали:
Анриетта - алую, а Жюстина - бирюзовую. Золотисто-рыжие кудри Анриетты и
белокурые букли Жюстины были перевязаны бесконечно длинными лентами.
Несмотря на все усилия горничной Оделии, Мадлен чувствовала себя жалким
вороненком рядом с парой экзотических птичек. Она нуждалась в ободрении,
которое мог дать ей лишь один человек.
- А где мама?
Сестры ее матери обменялись многозначительными взглядами, и Анриетта
коротко сообщила: