"Вера Федоровна Панова. Собрание сочинений в 5 т (т. 2)" - читать интересную книгу автора

жидкий огонь; зарево вздымалось из ковша. Рабочие вылили огонь на пол, где
были выложены из земли какие-то фигуры. Огонь сразу стал краснеть,
темнеть, подернулся кофейной пленкой, по пленке бегали и гасли быстрые
искры... В дальнем углу, жарко светя, текла откуда-то из стенки струя
огня, люди теснились кругом, подставляя ковши: наберут и несут выливать...
Все молчаливо, сурово, трудно. "Лучше б я на колбасный завод попала, -
подумала Дорофея, - или на табачную фабрику..."
А через два месяца она говорила: "Ну конечно, мы же литейщики, а не
табачницы или там Швейпром". Ходила по заводу запорошенная землей, блестя
голубоватыми белками глаз, и гордилась тем, что ее с транспорта (та самая
вагонетка) перевели на формовку. По краям век у нее появились тонкие
темные полоски - будто подвела ресницы. Лене рассказывала о формах,
скрапе, ломе, шихте и вагранках. Родным местом стал ей старый плохонький
завод чугунного литья. Отсюда она пошла на первомайскую демонстрацию как
равная среди равных, а не как мужняя жена. Здесь ее выбрали в делегатское
собрание, и она стала ходить в женотдел и выполнять поручения женотдела...


Первый идеал Дорофеи: заведующая райженотделом товарищ Залетная.
- Во всей нашей работе, - говорила Залетная, покойно и величаво сидя
за красным столом, закапанным чернилами, - мы руководствуемся указаниями
большевистской партии. Каждая работница должна знать решения двенадцатого
партсъезда.
И она рассказывала о съезде и читала, поднимая журнал к близоруким
глазам.
Дорофея слушала, не сводя с нее взгляда. Женщина, которая учит других
женщин, как надо жить! Молодая, красивая, у нее высокая грудь, кровь
переливается под белой кожей, мило-беспомощно щурятся светлые ресницы - в
ней женское, в ней материнское, у нее муж и дети, а она сидит не с ними, а
в женотделе, и учит несознательных баб уму-разуму, и сама учится на
курсах. На все у нее хватает времени и любви, вот какая женщина. Укажите
мне, что сделать, я все сделаю, чтобы стать такой, как она.
Товарищ Залетная - Нюра, как звали ее между собой делегатки, -
держалась солидно, говорила негромко, грубых слов не употребляла. Дорофея
тоже старалась говорить потише и держаться солидно. Солидность не
получалась, но получалась достойная, приличная повадка в обхождении - эта
повадка, Дорофея приметила, нравилась Нюре Залетной.
Нюра знала много политических слов. Ее разговор был серьезный. И
Дорофея стала вворачивать умные, важные слова: "новая экономическая
политика", "государственная промышленность", "рабочая прослойка", "чуждый
элемент". Она произносила эти слова благоговейно: они будто прибавляли ей
росту.
Нюра стригла свои соломенно-светлые волосы и закалывала их круглым
гребешком; и Дорофея стала носить круглый гребешок. Нюра повязывала
красный головной платок концами назад, концы не свисали мятыми жгутиками,
а держались чуть косым, красивым бантом, и всегда платок был как
новенький. И Дорофея стала крахмалить и гладить свой платок и завязывать
его точь-в-точь как Нюра. Ходила Нюра в жакете, под жакетом была очень
чистая блузка, а на торжественные собрания Нюра надевала галстук. Дорофея
мечтала одеться так же, скопила денег и справила костюм.