"Алексей (Леонид) Пантелеев. Главный инженер (про войну)" - читать интересную книгу автора

в гости зенитчики и, наверно, угощают его там чаем или галетами.
Но сам Леша не мог успокоиться.
"Ведь это ж я виноват, - думал он. - Это я все выдумал - с этой
дурацкой крепостью. А Валька даже не строил ее. Он только сегодня утром из
Ленинграда приехал..."
Он уже собирался пойти на батарею и сказать, что это он виноват, а не
Валька, когда в дверь постучали и в комнату ввалился сам Валька Вдовин.
- Ага, ты дома? - сказал он, останавливаясь в дверях.
- Дома, дома, заходи, - обрадовался Леша.
- Да нет... я на минутку... я не буду, - пробормотал Валька. -
Кто-нибудь у вас есть?
- Нет, никого нет. Бабушка спит, а мама в очередь ушла. Заходи, не
бойся.
- Лешка, - сказал Вдовип, не глядя на Лешу. - Тебя, наверно, в трибунал
отправят. Судить будут.
- Меня? - сказал Леша. - А откуда ж узнали, что это я?
- Откуда узнали? А это я на тебя сказал.
- Ты?
- Да, я, - повторил Вдовин и посмотрел Леше в глаза. - Я сначала
отпирался. Говорю: знать ничего не знаю. А потом командир батареи говорит:
"Это, наверно, такой чернявенькнй, с полосатым шарфом... Михайлов его,
кажется, ловут?" Ну я и сказал: "Да, - говорю, - Михайлов". И адрес твой
спросили - я тоже сказал.
Леша стоял, опустив голову.
- Так, - выговорил он наконец. - Значит, и адрес сказал?
- Да. И адрес сказал.
- Ну и правильно, - сказал Леша. - Я бы все равно сам пошел на батарею.
Я уже собирался даже.
- Значит, ты не сердишься?
Леша стоял, не глядя на товарища.
- Нет, - сказал он.
Валька схватил его за руку.
- Знаешь что, - сказал он. - А может быть, тебе убежать лучше?
- И не подумаю, - сказал Леша.
Потом он взглянул на Вальку, не выдержал и тяжело вздохнул.
- Как ты думаешь, расстреляют? - сказал он.
Валька, подумав немного, пожал плечами.
- Может быть, и не расстреляют, - ответил он не очень уверенно.
До вечера Леша Михайлов ходил сам не свой. Приходили ребята, - звали
его гулять - он не пошел. Уроков он не учил, отказался от ужина и раньше
чем обычно улегся спать, по, как ни старался, как ни ворочался с одного
бока на другой, заснуть он не мог. Не то чтобы он очень боялся
чего-нибудь. Нет, Леша был, как говорится, не из трусливого десятка. Но
все-таки, как вы сами понимаете, положение у него было невеселое, тем
более что он чувствовал себя действительно виноватым А мысль о том, что
судить его будут в Военном трибунале, как какого-нибудь шпиона или
предателя, совсем убивала его.
"Может быть, и в самом деле лучше убежать? - думал он. - Проберусь
как-нибудь на фронт или к партизанам, навру чего-нибудь, скажу, что мне
скоро тринадцать лет будет, может, меня и возьмут. Пойду куда-нибудь в