"Алексей (Леонид) Пантелеев. Пакет (про войну)" - читать интересную книгу автора

которое, понимаешь, я вез и которое не довез. Я, - говорю, - во-рона. Я
съел важнейшие оперативные сводки своей дивизии. Меня, - говорю, -
расстрелять за это мало.
Ну, я, понимаете, все ему рассказал.
- А теперь, - говорю, - оставь меня, ради бога... Беги, пока жив.
А он - вы подумайте - ничего мне тогда не сказал, а берет меня прямо в
охапку, кладет меня, как мешок, на плечо и шагает со мной в кусты. А потом
из оврага вон А потом, через кочки-пенечки, бегом, понимаете, как
припустил... Даже ужас! Лошади, понимаете, тах не бегают.
Я говорю:
- Зыков! Тебе тяжело, наверно?
- Невидаль, - говорит. - Я, - говорит, - и не с таким бегал.
Я говорю:
- Ты отдохни...
Мне, понимаете, все-таки неудобно как-то на человеке ехать.
- Ты отдохни, - говорю, - а потом опять поедем.
- Не гуди, - говорит. - До леска вон того добежим, а там посмотрим.
А лесок, я гляжу, не близко. До леска того, понимаете, версты две.
Ну, мы так хорошо с ним скакали, что минут через двадцать были уже в
лесу.
- Тпру! - говорю. - Приехали...
Зыков меня опускает на землю, и я - вы представьте себе- спокойно встаю
на ноги.
Вот ведь чудо какое!
А это, вы знаете, пока я на Зыкове через поле скакал, у меня в животе
все помаленьку умялось. И стало как будто легче. Как будто не так чересчур
больно.
- Вот, - говорю, - лафа! Ну, давай, - говорю, - побежим дальше.
А Зыков говорит:
- Нет! Погоди. Не могу.
- А что? Почему не можешь?
- А я, - говорит, - все-таки не лошадь. Я не могу без отдыха.
Вижу - действительно: спотел парень.
Ну, мы тут сели с ним под высоким деревом, я растянулся в траве, а
Зыков достал кисет и стал закуривать трубочку.
Я говорю:
- Все-таки, Зыков... Я не понимаю: кто ты такой.
- Я? - говорит. - Я, - говорит, - продажная шкура, Я, - говорит, - за
английский шинель Мамонтову продался.
- Ох, - говорю. - Ты же врешь, Зыков.
- Ну, - говорит. - Может, и вру. Меня, - говорит, - это верно,
мобилизовали. Я, - говорит, - не своей охотой четвертый месяц у белых
служу.
И тут он мне, понимаете, рассказал все...
Как он приехал с германского фронту домой. Как у него дома хозяйство
погибло Как он жену после тифа похоронил. Как он, представьте, у попа в
работниках жил. И так далее. И как его после насильно забрали в казаки,
дали ружье и зелели стрелять в большевиков.
- Стреляй, - говорят, - и пороха не жалей. Потому что, - говорят, -
большевики не люди. Они, - говорят, - понимаешь, враги человечества...