"Алекс Паншин. Обряд перехода" - читать интересную книгу автора

- А в чем дело? - спросил мистер Мбеле.
- С тех пор, как мы приехали, ни одной минуты не было, чтобы в доме
не толпились посторонние, - объяснила я. - У нас совсем не остается
времени для своей жизни. Можете мне поверить, там, в Альфинг-Куоде, не
было ничего подобного.
Мистер Мбеле открыто улыбнулся.
- В этом надо винить не Гео-Куод, - сказал он. - Так случается
всегда, когда кто-то становится Председателем Совета. Вот увидишь, через
несколько дней новизна сгладится, и все войдет в колею.
Мы поговорили еще несколько минут, и миссис Мбеле принесла нам
поесть. Эта приятная крупная женщина с широким лицом и светло-каштановыми
волосами выглядела немного моложе своего мужа.
Во время еды мы договорились, что будем встречаться в полдень по
понедельникам и четвергам и в пятницу вечером, а если появится важная
причина, то расписание можно будет изменить.
Мистер Мбеле закончил первую встречу словами:
- Я хочу, чтобы вам с самого начала стало ясно: ваша цель - учиться,
моя - помогать вам или заставлять вас, хотя я сомневаюсь, надо ли любого
из вас заставлять. Меня очень мало волнуют записи в ваших табелях, и я не
люблю заниматься диаграммами и прочими ненужными вещами, уводящими от
основной цели. Если вы захотите чему-нибудь научиться и у вас окажется
необходимая подготовка, чтобы с этим справиться, я готов вам помочь,
независимо от того, входит ли это формально в программу вашего обучения.
Если у вас не будет необходимых основ, я помогу вам их приобрести. Но в
ответ я хочу, чтобы вы сделали кое-что и для меня. Прошло уже много лет с
тех пор, как я в последний раз был учителем. И я надеюсь, вы подскажете
мне, если я забуду соблюсти какой-нибудь ритуал, который мистер Куинс
считает существенным. Ну как, это справедливо?
Вопреки своей семейной лояльности я обнаружила, что мистер Мбеле мне
нравится, и очень была довольна, что меня прикрепили к нему ученицей.
Правда, я не могла признаться в этом публично.
Когда мы снова оказались в коридорах и шли обратно домой, Джимми
вдруг сказал:
- Постой-ка...
Мы остановились, и он повернулся лицом ко мне.
- Я хочу, чтобы ты пообещала мне одну вещь, - произнес Джимми. -
Обещай никому не рассказывать про моего деда и про то, что я хочу стать
ординологом.
- Это уже две вещи, - съехидничала я.
- Не шути! - умоляюще сказал он. - Ребята устроят мне жуткую жизнь,
если узнают, что я хочу заниматься таким странным делом.
- Ничего, я ведь тоже хочу стать синтезатором, - утешила я его. -
Ладно, я никому не скажу о тебе, если ты никому не скажешь обо мне.
Мы приняли это как торжественное обещание, и с тех пор все, что
когда-либо говорилось в квартире мистера Мбеле, оставалось между нами и
никогда не выносилось на публику. Это был, если угодно, оазис в пустыне
детского и взрослого невежества, где мы могли спокойно высказывать любые
свои мысли, не опасаясь увидеть их опороченными, осмеянными и
растоптанными, даже если они того заслуживали. Такие места очень ценны.
- Знаешь, - говорил Джимми, - я рад, что меня перевели. Мне очень