"Заклинатель" - читать интересную книгу автора (Эванс Николас)

4

Том ехал по одной стороне долины, а Джо – по другой, высматривая отставших коров, но таковых не оказалось – все стадо и так спешило к привычному месту сбора. Животные видели, как старенький «Шевроле» остановился там, где их обычно кормили, и слышали, как Фрэнк и близнецы били в гонг, сзывая их на обед. Они, протяжно мыча, спускались с холмов, а за ними торопились телята и тоже мычали, стараясь не отставать от взрослых.

Отец Тома всегда разводил герефордских коров, но в последние годы Фрэнк начал скрещивать их с черной – энгусской. Энгусские коровы очень плодовиты, и здешний климат им вполне подходит – вымя у них черное, а не розовое, как у герефордских, и не обгорает на солнце. Том подождал немного, глядя, как коровы спускаются с холма, а потом направил Римрока вниз, в тенистую долину.

От реки струился теплый пар; они вспугнули оляпку – та стремительно полетела над рекой – низко-низко, чуть не задевая крыльями воду. Мычания коров здесь уже почти не было слышно – только цоканье копыт Римрока гулко разносилось в тишине. Том направлялся в дальний конец долины, где иногда находили застрявших в кустарнике телят. На сей раз там не было ни одного, и Том поехал вспять, а потом, пришпорив коня, поднялся повыше и остановился на вершине холма, подставив лицо солнечным лучам.

Отсюда ему был виден Джо, ехавший по другую сторону долины на коричневом с белыми пятнами пони. Мальчик помахал ему, Том ответил. К «Шевроле» продолжал стекаться скот: в окружении черных колыхавшихся коровьих спин автомобиль напоминал утлую лодчонку среди бурлящей стихии. Близнецы разбрасывали ломти хлеба, чтобы привлечь внимание животных, и Фрэнк, усевшись за руль, медленно повел автомобиль по лугу. Коровы потянулись следом, рассчитывая получить еще хлеба.

Со своего места Тому была видна вся долина – от ранчо до загонов, куда сейчас вели скот. И, глядя вниз, он увидел наконец то, что, сам себе не признаваясь, высматривал все утро: в клубах пыли к ранчо приближалась машина Энни. Вот она остановилась, и солнце вспыхнуло на стеклах автомобильных окошек.

От вылезших из машины двух крошечных фигурок Тома отделяло больше мили. Но в своем воображении Том видел Энни так четко, словно она была рядом. Выражение ее лица, когда она вчера следила за полетом совы, запало ему в душу. Она не знала, что на нее смотрят, и лицо ее было бесконечно печальным и – невыразимо прекрасным. Тому мучительно хотелось заключить ее в объятия. Глядя, как исчезают вдали мигающие огни ее автомобиля, он напомнил себе: она принадлежит другому мужчине. Но все равно не мог перестать о ней думать… Том пришпорил Римрока и стал спускаться с холма.

У загонов было очень пыльно и пахло паленым мясом. Телят отделили от матерей, и те непрерывно мычали, призывая своих детенышей. Прогнав молодняк через несколько соединенных между собой отсеков, телят оставили наконец в узком небольшом загончике – последнем в этой цепи. Отсюда их выгоняли по одному, связывали ноги и укладывали на большой стол, где за них брались четыре пары рук. Телятам делали укол, закапывали в одно ухо сыворотку от болезней, разносимых комарами, в другое – витамин для быстрого роста, а потом раскаленным железом наносили тавро. После окончания процедур стол автоматически переводился в вертикальное положение, телятам развязывали ноги и отпускали. Еще не опомнившись от страха, малыши спешили на зов матерей и там у благодатного вымени находили успокоение.

На эту картину с царственно-ленивым видом взирали отцы – пятеро огромных герефордских быков; вальяжно развалившись в соседнем отсеке, они медленно пережевывали пищу. В душе наблюдавшей за всем этим Энни нарастали ужас и отвращение. По лицу Грейс она поняла, что дочь переживает то же самое. Телята отчаянно визжали и мстили своим мучителям одним-единственным возможным способом – обгаживали их ботинки и брыкались изо всех сил. Некоторые соседи пришли помочь и привели детей, которые возились с самыми маленькими телятами, пытаясь связать их. Энни видела, что Грейс то и дело поглядывает на них, и подумала, что совершила большую ошибку, привезя ее сюда сегодня. Во всем этом было слишком много здоровой физиологии, и неполноценность ее ребенка особенно бросалась в глаза.

Взглянув на Энни, Том все понял и тут же нашел, чем ее отвлечь. Он отвел Энни в сортировочный отсек, куда уже прибыл улыбающийся во весь рот великан в темных очках и в футболке, поперек которой было выведено: ЛЮБИТЕЛЬ ОВСЯНКИ. Великан назвался Хэнком и с такой силой пожал Энни руку, что у нее едва не затрещали кости. Он оказался ближайшим соседом Букеров.

– Этот псих живет рядом с нами, – представил великана Том.

– Не бойтесь меня – я уже позавтракал, – доверительно сообщил Хэнк.

Принявшись за работу, Энни краем глаза видела, как Том подошел к Грейс, обняв девочку за плечи, отвел в сторону – куда, Энни не успела увидеть: на нее напирал теленок, он наступил ей на ногу, а потом сильно лягнул в колено. Энни взвизгнула от неожиданности, а Хэнк, рассмеявшись, показал ей, как перегонять телят в загон, избегая подобных сюрпризов. Работа была не из легких и требовала собранности, но вскоре благодаря шуточкам Хэнка и теплому весеннему солнышку Энни почувствовала себя совсем хорошо.

Когда возник небольшой перерыв в работе, Энни, оглядевшись, увидела, что Том подвел Грейс прямо к тому столу – он учил ее, как обращаться с клеймом. Сначала девочка пыталась ставить клеймо с закрытыми глазами. Но Том убедил ее этого не делать – надо ведь, чтобы тавро получалось четким и ровным. Грейс понемногу освоилась.

– Не жми так сильно, – слышала Энни его голос. Том стоял позади Грейс, положив руки ей на плечи. – Легче касайся кожи. – Когда раскаленное клеймо опускалось на шкуру теленка, по воздуху разлетались искры. – Вот так. Твердо, но легко. Отлично. Теперь поднимай. Замечательно, Грейс. Лучшее сегодняшнее тавро.

Послышался чей-то смех. Лицо дочери раскраснелось, глаза сияли. Она тоже засмеялась и сделала шутливый поклон. Заметив, что Энни смотрит на них, Том с улыбкой помахал ей рукой.

– Теперь ваша очередь, Энни.

К обеду почти все телята, кроме самых маленьких, были обработаны, и Фрэнк объявил, что пора есть. Все двинулись по направлению к дому, младшие дети с воплями неслись впереди всех. Энни оглядывалась, высматривая Грейс. Их никто не пригласил к обеду, и Энни решила, что пора уезжать. Грейс шла впереди с Джо – явно в сторону дома, они весело болтали. Энни окликнула дочь, и та обернулась.

– Нам пора, – сказала Энни.

– Как? Почему?

– Вот именно. Почему? Никто вас не отпустит. – Это сказал Том. Они стояли вдвоем у загона с быками, за все это время не обменявшись и парой слов. Энни пожала плечами:

– Уже поздно.

– Ясно. Вам надо возвращаться, чтобы заставить поработать факс, загрузить телефон и все такое прочее, так? Но почему бы не дать им отдохнуть?

Солнце било ей в лицо из-за спины Тома, и Энни прикрыла рукой глаза. Мужчины обычно не говорили с ней в таком шутливом тоне. Но Энни это почему-то понравилось.

– Понимаете, – продолжал Том, – сложилась такая традиция: тот, кто выжег лучшее клеймо, должен после обеда произнести речь.

– Что такое? – удивилась Грейс.

– Правда. Или выпить десять кружек пива. Так что, Грейс, тебе лучше идти вперед и как следует подготовиться. – Грейс бросила взгляд на Джо, как бы спрашивая, не шутка ли это? А Том серьезно кивнул в сторону дома. – Джо, ну-ка проводи ее. – Джо, с трудом сдерживая улыбку, повел Грейс к дому.

– Если вы уверены, что нас пригласили, – неуверенно начала Энни.

– Я уверен.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Они улыбнулись друг другу и замолкли. Паузу заполнило мычание коров, но сейчас оно было спокойное, почти умиротворенное – не то что утром. Энни первая почувствовала необходимость нарушить молчание и, посмотрев на развалившихся быков, сказала:

– Глядя на этих джентльменов, греющихся целый день на солнышке, не захочешь быть коровой.

Том кивнул.

– Да. Все лето они занимаются любовью, а зимой только лежат и отъедаются. – Он молча смотрел на быков, раздумывая. – С другой стороны, мало кто из них живет такой жизнью. Родись быком, и девяносто девять процентов за то, что тебя кастрируют и отправят на гамбургеры. Если выбирать, я бы предпочел быть коровой.

Они сидели за накрахмаленной белоснежной скатертью, на которой стояли домашняя ветчина, индейка, дымящаяся кукуруза, бобы и сладкий картофель. Комната, в которой накрыли стол, видимо, служила гостиной, но Энни подумала, что она больше напоминает холл, разделяющий дом на две части. Потолок был очень высокий, а пол и стены – из темного мореного дерева. На стенах висели живописные картинки: индейцы гонятся за стадом бизонов, и множество старых фотографий: мужчины с длинными усами и скромно одетые женщины с серьезными лицами. В углу шла вверх винтовая лестница, заканчивающаяся огороженной площадкой, нависавшей над комнатой.

Войдя в дом, Энни сразу смутилась, поняв, что, пока она помогала в загоне, другие женщины готовили обед. Но никто, по-видимому, не обратил на это внимания. Дайана, которая до этого дня не проявляла к Энни особенного расположения, тепло ее приветствовала и даже предложила переодеться. Видя, что никто из мужчин не меняет пропыленную одежду, Энни поблагодарила хозяйку дома за любезное предложение и отказалась.

Дети уселись рядом и трещали без умолку, так что сидевшим на противоположном конце стола взрослым приходилось повышать голос, чтобы хоть что-то расслышать. Дайана иногда прикрикивала на детей, но особого впечатления это не производило, а вскоре благодаря Фрэнку и Хэнку, сидевшим по обе стороны от Энни, гвалт за столом стал всеобщим. Грейс сидела рядом с Джо. Энни слышала, что она рассказывает мальчику про Нью-Йорк – про то, как на одного ее друга напали в метро и сняли с него новые кроссовки. Джо слушал ее с открытым ртом.

Том сидел напротив Энни между сестрой Рози и матерью. Те только сегодня днем приехали из Грейт-Фоллз вместе с дочками Рози, одной из которых было пять, а другой – шесть лет. Эллен Букер была приветливой хрупкой женщиной с абсолютно седыми волосами и такими же ярко-синими глазами, как у Тома. Она мало говорила, больше слушала и улыбалась всему, что происходило вокруг. Том был к ней очень внимателен и подробно рассказывал обо всем, что происходило на ранчо. По тому, как Эллен смотрела на сына, Энни догадалась, что Том – ее любимец.

– Так, значит, Энни, ты напишешь о нас большую статью в свой журнал? – спросил Хэнк.

– Непременно, Хэнк. С твоим портретом во всю страницу.

Хэнк довольно загоготал.

Энни спросила у Фрэнка, как появилось это ранчо. Оказывается, их семья перебралась сюда, когда они с Томом были еще мальчишками. Он отвел ее от стола и стал показывать старые фотографии, объясняя, кто есть кто. В череде этих сменяющих друг друга сосредоточенных лиц было что-то очень трогательное. Даже то, что они выжили в этом суровом краю, было равносильно подвигу. Слушая историю их деда, Энни случайно поймала на себе взгляд Тома. Тот приветливо ей улыбнулся.

Когда они с Фрэнком вновь уселись за стол, Джо как раз рассказывал Грейс о женщине-хиппи, которая живет в горах. Она купила нескольких мустангов и отпустила их на волю. У них родились жеребята, и теперь в горах целое стадо диких лошадей.

– У нее самой много малышей, и они бегают там совсем голые. Папа зовет ее Гранола.[3] Они приехали сюда из Лос-Анджелеса.

– Начинается калифорнизация, – протянул Хэнк. Все засмеялись.

– Да хватит тебе, Хэнк, – сказала Дайана.

Позже, за десертом, когда все приступили к пирогу с тыквой и самодельному вишневому мороженому, Фрэнк сказал:

– Знаешь что, Том? Пока ты работаешь с конем, Энни и Грейс могли бы жить в речном доме. Это же безумие – мотаться постоянно туда и обратно.

От Энни не ускользнул взгляд, который Дайана метнула в сторону мужа. Этот вопрос явно раньше не поднимался. Том посмотрел на Энни.

– А что? – сказал он. – Прекрасная мысль.

– Очень мило с вашей стороны, но…

– Да знаю я, черт подери, этот ваш дом в Шото. Совсем прогнил и вот-вот обрушится вам на головы.

– Фрэнк, речной дом – тоже не дворец. И кроме того, Энни, возможно, хочет чувствовать себя более независимо.

Энни не успела еще ничего сказать, как Фрэнк обернулся к детям:

– А ты что думаешь, Грейс?

Грейс вопросительно взглянула на Энни, но лицо ее говорило само за себя. Фрэнк именно на это и рассчитывал.

– Значит, договорились.

Дайана резко поднялась со своего места.

– Пойду сварю кофе, – сказала она.