"Галина Панизовская. Моя Галатея (Сборник "НФ-24")" - читать интересную книгу автора

измерениях...
- И что-то выходит?
- Вроде.
- Так... так... - Я отбросил тестер. - Новые уравнения записаны у тебя
только в буфер?
- А ты думал, в табличку над дверью?
- Но при перегрузке из буфера все стерлось. Все.
- Да.
- Сколько тебе понадобится, чтоб вывести все сначала?
- Месяца три.
- А потом опять явится эта рыжая?


Пигмалион не был критским царем. Историки придумали это позже.
Пигмалион жил в хижине из кизяка и лепил поделки на критский рынок.
Великие дарили миру свои творения. А Пигмалион делал статуэтки по
десятку в день. И ваял он не из слоновой кости. Просто брал глину в своем
огороде. И потом отжигал в печи, как сосед-горшечник.
- А вот кому Афина-Паллада? Эй, пастух, Афина-Паллада за полкозы!
Афина-Паллада и три головки чеснока в придачу. Крепкая Афина, не боится
никаких переходов. (Обожженная в огне Афина и вправду была крепкой.)
А возвратясь с рынка, Пигмалион сидел у порога и мял в пальцах теплую
глину.
- Что ты там лепишь, сосед? Не божественную ли Геру в час, когда матерь
богов Гея исторгла ее из чрева?
- Что ты, сосед! Боги бессмертны. И Гера родилась такой же волоокой и
полногрудой, какою любит ее и ныне отец богов Громовержец. Потому и
закрепляю я образ богов жестким огнем, что он неизменен. А в час вечернего
отдыха леплю я дитя, которое поклонится ходу времен и станет в свой час
женщиной. Ибо я одинок.
И Пигмалион слепил дитя из мягкой глины. И днями лежало оно под горячим
солнцем, а вечерами он касался его своими широкими, как совки, пальцами. И
оттого ли, что, податливое и нежное, оно купалось в лучах, или от силы
творящих рук, но оно становилось все больше, росло. И вот однажды, когда
ночь спустилась особенно рано, а Пигмалион прибрел к хижине позже
обычного, он провел было, как всегда, ладонью по торсу ребенка, но вдруг
отдернул руку.
- Нет, - сказал он. - Довольно. Я дал тебе тепло и первоначальные
формы. Я научил тебя менять эти формы, чтоб делать их более зрелыми. Я дал
тебе гибкость, которой лишены твои братья по глине. А теперь не буду тебя
касаться, и посмотрим, что дашь ты себе сама и какой путь изберешь. Потому
что каждый избирает себя. И это и есть лучшее.


Да, это и есть лучшее. И вот этот идиот с лучшими в мире мозгами (моя
машина, моя Галатея!) может вырастить себе сколько угодно извилин. Он мог
бы стать Эйнштейном в сорок девятой степени. А предпочел разыгрывать
какого-то примитивного Ромео.
- Балда, осел беспросветный, - кричу я Галатее, - ведь она же рыжая.
Рыжая, ногти обломаны и не знает даже логарифмов.