"Сергей Панасенко. Повелитель праха" - читать интересную книгу автора

пойду. Давай завтра созвонимся и прикинем, как дальше жить. Привет!
Гулов побрел прочь, свернул в проулок и через пять минут спустился на берег
Пырьмы. В такой час мостки для полоскания белья, выстроенные через каждые
десять-пятнадцать метров, были еще пустынными, лишь шагах в ста ниже по
течению дремал над неподвижной удочкой рыболов.
Гулов присел на отбеленную годами и дождями корягу, подпер щеку рукой.
В ошибку экспертизы он не верил: не тот случай! Простого совпадения быть не
могло. Значит, отпечатки на руле самосвала оставили действительно пальцы
Заславина. Мертвого человека?! Гулов даже поморщился. Украли из могилы труп.
Зачем-то приложили его пальцы, на которых, видимо, уцелел рисунок, к рулю и
затем пустили самосвал на пьяного бригадира... Для чего вся эта немыслимая
процедура? Для кого? Ничего не понятно...
Голова соображала туго. Все в этой истории с самого первого дня Гулову не
нравилось - и предчувствия, похоже, не обманывали его. Туман не только не
редел, но даже еще больше сгущался. Единственное, в чем Гулов был еще
уверен, так это в том, что разгадка ждет его на кладбище, но на чем эта
уверенность основывалась, что такое он собирался караулить между
могил -этого он сказать бы не смог. Гулов напоминал себе рыбака, все так же
неподвижно сидящего над удочкой, - с той разницей, что отсутствие улова
рыбаку ничем не грозило...
Гулов встал и берегом Пырьмы двинулся в сторону центра. Над ним, над
откосом, потянулись галереи гостиного двора, потом показались зады городской
музыкальной школы. После школы потянулся пустырь, а еще дальше, на самой
высокой точке берега и Пятницка, гордо парил силуэт Успенской церкви:
первого каменного строения города. Гулов шел дальше, стараясь не споткнуться
об обломки плит и кирпича, много лет сбрасываемых в это место в тщетной
борьбе с водами Пырьмы, подмывающими берег.
Не щадя ботинок, Гулов пошел прямо через поле. Он не бывал в этой части
Пятницка страшно давно, и сейчас с удовольствием отмечал, что тут ничего не
изменилось. Как и прежде, старательно дичась друг друга, расположились на
поле трое или четверо художников - судя по возрасту, студентов местного
реставрационного училища. Важно вышагивали, время от времени тыча толстыми
клювами в землю, вороны и галки. И вид этого невозмутимого спокойствия
подействовал на Гулова умиротворяюще. Ему расхотелось топать ногами и
злиться от бессилия. В конце концов, найдет же он этих чертовых
гробокопателей, не на Луну ведь они улетели! А там, быть может, и загадка
отпечатков пальцев разъяснится...
Как и накануне, он пришел на кладбище, когда начинало смеркаться. Сел на
облюбованную за неприметность и хороший обзор скамеечку и приготовился
ждать.
Землекопов сегодня не было: не оказалось заказов. Немногочисленные
посетители спешили к выходу. Со стороны станции долетел свисток электрички.
Город постепенно замирал.
Темнело. Гулов таращился в сгущавшийся воздух, твердо решив, что это будет
его последняя ночь на кладбище. Завтра утром он разыщет Горюнова, выложит
все, что знает, до последнего слова, и пусть начальство решает. Пусть
отстраняют, пусть передают дело другому, пусть делают, что хотят, но с него
довольно!
Между тем время шло. Гулов поднес часы к глазам, нажал подсветку: второй
чае. Он вздохнул. И почти сразу услышал странный глухой звук, донесшийся