"Леонид Панасенко. Поиграй со мной (Авт.сб. "Садовники Солнца")" - читать интересную книгу автора

лицо. Они шли в туман и зыбкий полумрак, туда, где поднималось что-то
красное, судорожно шевелящееся, опасное. Сотня за сотней... Карлсон,
кажется, говорил, что их пятьсот тысяч единиц в одной ампуле... Жарко. И
трудно дышать. Да и как можно дышать, когда за тебя там гибнет полмиллиона
человечков в блестящих касках. Кто блестит, что блестит? Пятьсот тысяч...
Ох, как жарко! Пить! Эй, войско, дайте же наконец кто-нибудь попить!..
Максим очнулся. В комнате тихо, темно. Только в углу слабо мерцают
огоньки на панели диагноста. От него к кровати тянется целый пучок
проводов.
"Ого, - подумал Максим. - Здорово же меня скрутило, если Карлсон,
приставил электронного стража".
Хотелось пить, кружилась голова. Мальчик собрался как-нибудь встать, но
его внимание вдруг привлек слабый и неожиданный запах. Так и есть. На
пластиковой тумбочке возле кровати желтел какой-то плод, похожий на
апельсин. Максим лениво очистил его и съел. "Апельсин" почему-то чуть
горчил.
Максим вспомнил свою неудачную прогулку с фоторужьем (да и что за охота
во время полярной ночи), странный лес и невидимый купол, толкающий в
грудь: "Привиделось, наверное, все это, бредил я. Вот и сейчас - битва
антибиотиков приснилась..."
Второй раз его разбудил диагност. Он прозвенел трижды - требовательно,
громко - и Максим хотел было возмутиться такой нахальной побудкой, но на
табло электронного врача светилась надпись "практически здоров", и
мальчику ничего не оставалось, как недоуменно пожать плечами. Чувствовал
он себя превосходно и прямо сгорал от желания посмеяться над Карлсоном.
Напутал что-то доктор. Какое может быть воспаление легких, когда диагност
гонит тебя из медизолятора, а тело так и просится подурачиться в
спортзале.
По привычке Максим набрал код информатора - что нового, на станции, где
отец, куда сегодня отправились гляциологи? Автомат прежде всего повторил
распоряжение Гарибальди об "аврале", и мальчик насторожился. Дальше шла
запись совещания. Максим замер, боясь пропустить даже полслова. Затем
вскочил, заметался по комнате, но последние слова начальника станции
ошеломили его, и мальчик бессильно опустился на кровать. Как же так? Так
нечестно, несправедливо. Ведь это он, он открыл купол, и купол впустил
его. Впустил... А отец! Тоже хорош - хотя бы слово сказал в его защиту.
Опасность, долг, дисциплина?.. Хоть бы скорее вырасти!
Максим быстро умылся, тщательно причесался и только после этого вызвал
Гарибальди.
Тимофей Леонидович ответил сразу. Увидев на экране лицо Максима,
приветливо улыбнулся:
- Поправляешься, герой нашего времени?
Мальчик на шутку не ответил.
- Спасибо за гостинец. А что это было? Апельсин? - сказал он только из
вежливости. - Лучше всех лекарств мне помог.
- Постой шуметь, - нахмурился Гарибальди. - Какой еще апельсин?
- Обыкновенный. Вкусный. Вот корочки.
- На станции нет никаких апельсинов, - недоуменно проворчал Тимофей
Леонидович. Он что-то соображал, но Максим догадался раньше и чуть не
подпрыгнул от радости.