"Леонид Панасенко. Танцы по-нестинарски (Авт.сб. "Мастерская для Сикейроса")" - читать интересную книгу автора

несколько минут уже ехал в такси на Русановку.
В лифте, припоминая слова арии из "Пиковой дамы", Лахтин вполголоса
затянул:

Так бросьте же борьбу!
Ловите миг удачи.
Пусть неудачник плачет,
Кляня свою судьбу...

Он напевал прицепившийся мотив и в доме. Ляля улыбалась одними глазами,
хотя терпеть не могла фальши, а Лахтин перевирал все подряд: слова,
мелодию, даже интонацию, напирая всей мощью голоса на бедного
"неудачника"...
- Посмотри пока перевод, - сказала она. - Я тем временем накрою стол. -
Ляля ушла на кухню. Еще с детдома, с тех давних пор дежурств по пищеблоку,
осталась у нее неистребимая привычка кормить всех подряд - его, друзей и
гостей, своих учеников, полусонную девицу, которую третий год безуспешно
натаскивала по английскому языку для поступления в вуз. Лахтин знал: пока
он не поест, не будет ни разговора, ни тем более нежностей. Это было нечто
вроде обязательного ритуала, причем приятного" потому что Ляля всегда
старалась угодить ему, - вот и сейчас из кухни плыли дразнящие ароматы, и
Лахтин их с удовольствием угадывал: картошка, для которой на сковородке
поспевают хрустящие шкварки, свинина в кляре, свежий дух молодой редиски,
душистый кофе, а ко всему этому его любимый коньяк "Коктебель" -
золотистый, мягкий на вкус, разгоняющий в жилах кровь.
Он: посмотрел перевод статьи из американского специального журнала,
который сделала ему Ляля, и в который раз подивился ее аккуратности и
добросовестности: семнадцать страниц машинописи, четыре экземпляра - вдруг
еще кому понадобится...
- Спасибо, Мышка! - крикнул Лахтин. - Ты; у меня все-таки разбогатеешь.
Завтра же соберу все твои переводы, оформлю договор...
Он осекся. Ляля стояла в двери и улыбалась.
- Я слышу это третий год, - сказала она и вздохнула так, будто привыкла
уже, что ее обманывают все, кому не лень. - Не забывай также, что завтра
ты еще в... Москве. В лучшем случае ты оттуда можешь вернуться вечером.
Проводишь меня на, вокзал - и... вернешься из Москвы.
- Нет! Нет и нет! - Лахтин закрыл ее губы поцелуем, затем заговорил с
упреком: - Все, что угодно, только не уезжай. Зачем тебе эта Мацеста? Я
специально придумал поездку, чтобы побыть с тобой, а ты... Та эгоистка.
Мышка.
- Но я третий год не отдыхаю - как ты этого не поймешь? - удивилась
Ляля. - Да и подлечиться надо.
- А село? - капризно заявил Лахтин. - Ты по полтора месяца торчишь
каждое лето в селе, а мне здесь хоть стреляйся от скуки.
- Там моя жизнь, - тихо сказала Ляля. - Там мама и Димка... Мальчик и
так растет без матери. Кстати, я решила в этом году забрать Димку. Он уже
в четвертый перешел - парень самостоятельный, проживет как-нибудь...
- Да, да, конечно, - неизвестно с чем согласился Лахтин. - Тебе виднее,
как поступить. Просто мне тяжело сейчас: смерть матери, эта проклятая
защита, Ольгины экзамены... А к тебе вошел - и будто все хлопоты за