"Вячеслав Пальман. Зеленые листы из красной книги (Приключенческий роман) " - читать интересную книгу автора

надрывали горло в криках "ур-ра!". Потом сказывали, что в столице произошла
смена министров в правительстве, а в феврале гвардейцы шептали, будто царь
приехал к войскам.
И вот семнадцатый год. Тишина взорвалась.
В последний день февраля российский император специальным поездом хотел
возвратиться в столицу. Но царский состав не добрался до Петрограда. Рабочие
железных дорог закрыли проезд между станциями Дно и Бологое. Остался один
путь - на Псков. Туда и прибыл его эшелон. Говорили, что в тот же день из
Петрограда к царю приехали военный министр Гучков и член Временного комитета
Думы Шульгин. Они предложили Николаю Второму немедленно отречься от
престола. Ночью третьего марта царь подписал акт об отречении в пользу брата
Михаила, а тот сразу же отказался от престола "на волю русского народа"...
Вскорости войскам прочитали короткое извещение о создании Временного
правительства. Газеты появились с крупными заголовками. Запомнилась одна
фраза: "Государственная власть вернулась к своему первоисточнику. Россия
стала народоправством".
Все казачьи части, выстроившись в огромное каре, повторили слова новой
присяги: "Клянусь честью офицера (солдата и гражданина) и обещаюсь перед
богом и своей совестью быть верным и неизменно преданным Российскому
государству, как своему отечеству".
Присяга присягой, а чувство неудовлетворения не исчезало. Правда, в
глубине души затеплилась надежда на скорый конец войны. Так опостылела!
Журналы, газеты, речи наезжавших господ из Думы, новых министров были
полны словами "свобода", "братство", "война до победного конца". Все чаще
стали вспоминать великое прошлое Руси, времена Минина и Пожарского, а заодно
и о займе "Свободы". "Власть на местах и поведение граждан, - как писали
газеты, - регулируется врожденным чувством права, политического чутья и
тактом".
В середине марта всем нам было уже не до митингов.
Немцы прорвали фронт у Стохода, как раз там, откуда мы недавно ушли.
Они быстро двинулись в глубь России.
Вдруг оживились все фронты. Генерал Корнилов на юго-западе со своими
полками неожиданно разрушил оборону врага и двинулся на Львов. Немцы южнее
этого прорыва в свою очередь ринулись к Днестру. Раненые из тех мест
рассказывали о случаях оставления окопов нашими солдатами даже там, где боев
не было. Нас в огонь не бросали, видимо, придерживали для других целей. А
немцы тем временем перешли Западную Двину, взяли Ригу и двинулись к
Петрограду. Тогда "дикая дивизия" и некоторые другие части кавалерийского
корпуса тоже пошли к столице. Но не против немцев, а на защиту генерала
Корнилова, который хотел стать военным диктатором России. Временное
правительство поспешило объявить его мятежным генералом. Корнилов был
арестован. "Дикая дивизия" так и не дошла до столицы. Ее разагитировали
большевики.
Наш полк только раз ударил по немцам, сдвинул их с позиций. В этом
последнем бою моя сотня потеряла двадцать два человека, среди них лучшего
егеря охоты Никиту Щербакова. Удержаться нам не. удалось. Соседи-пехотинцы,
закинув винтовки за спину, стали покидать окопы.
В конце октября 1917 года в полк прискакали три незнакомых казака, и от
них мы впервые услышали, что власть в Петрограде перешла в руки Советов.
Слова "Декрет о мире", "Декрет о земле", "Совет Народных Комиссаров",