Дмитрий Брисенко. Следят

Когда Прихватов догадался, что за ним следят, было уже поздно что-либо предпринимать. Прихватов тихим голосом поинтересовался, выходит ли стоящий перед ним гражданин, тот потеснился, и Прихватов, виновато шмыгнув носом, сошел на совсем не нужной ему остановке.

Оглянувшись, он убедился, что следящий за ним сошел тоже. Прихватову показалось, что за время поездки на троллейбусе морозу прибыло: теперь пар изо рта клубился вовсю, а асфальт побледнел. Прихватов еще раз обернулся. Следящий тут же воткнулся глазами в рекламный щит, зато женщина, наоборот, отвела взгляд от идущей навстречу девушки и посмотрела прямо в глаза Прихватову. “Эк она впилась”,— подумал он беспокойно. При этом женщина сделала чуть заметный жест рукой, немного больше отведя ее назад, точно принимала эстафетную палочку. Что-то переключилось в сознании Прихватова, и он с тоской скрипнул зубами: “Началось”.

Переходя улицу, он поймал напряженный взгляд постового милиционера. Прихватов съежился и приготовился предъявить документы, но милиционер вдруг резко развернулся и жестом приказал какой-то машине остановиться. Прихватов проследил в направлении его жеста и увидел компанию молодых людей. Те пили пиво из бутылок и махали ему руками. Прихватов ускорил шаг и нырнул в подземный переход.

В переходе его ожидали торговки сигаретами и лимонами “три на дэсять”. Они охотно отрывались от своих занятий и провожали Прихватова долгими взглядами. Встречные тоже стремились заглянуть в глаза. Прихватов буквально вбежал в вестибюль метро. Когда он проходил мимо двух теток в красных шапочках с кокардами, ему послышалось, как одна сказала другой: “Еле шевелится, гаденыш”.

Прихватов проскользнул между челюстей турникета и припустил по эскалатору чуть ли не бегом. Поезд, сверкнув фарами и оглушительно проревев, вынырнул из туннеля. В пронесшейся кабине Прихватов успел заметить строгое лицо машиниста. Его взгляд, без сомнения, был сосредоточен на лице Прихватова. Поезд даже слегка проскочил платформу и потом некоторое время выползал задом из туннеля.

Прихватов сел на первое попавшееся место и достал из портфеля газету. Смысл статьи, которую он начал читать, ускользал от него. Кажется, речь шла о спорте. Не нужно было отрывать голову от газеты, чтобы понять: все сидящие напротив неотрывно смотрели на него. “Следят”,— простонал Прихватов, и бросился вон из вагона на следующей остановке. Ехать на работу он раздумал, решив вместо этого отправиться к подруге. Он поймал такси и, пряча глаза, сбивчиво объяснил водителю куда нужно ехать. На полдороги, когда они стояли на светофоре, водитель полез за чем-то в бардачок и, шаря там, неожиданно повернул голову, едва не столкнувшись с Прихватовым лбами. Прихватов судорожно отсчитал положенную сумму и выскочил из машины. Зажегся зеленый свет, машины загудели, но водитель продолжал полулежа обозревать Прихватова.

Прихватов долго бродил по тесным переулкам, избегая скоплений людей и просто случайных прохожих. Вскоре стало темно, и он решил пойти в кино. Покупка билета прошла спокойно, билетерша пыталась из-за стекла кассы нашарить глаза Прихватова, но тот, научившись уже избегать любопытных глаз, смотрел все время в сторону. На входе пожилая женщина-контролер оторвала корешок билета и тихо, но внятно произнесла: “Коротышка”.

— Простите? — вздрогнул Прихватов.

— Контракт с коротышкой, — улыбнулась женщина, обнажив неровные зубы. — Хороший фильм.

Когда свет, наконец, погас, сидящие на передних рядах перестали оборачиваться на Прихватова и прильнули к экрану. Поначалу фильм увлек его, но уже через пятнадцать минут он обнаружил, что все персонажи фильма бросают свои дела, обрывают фразы, перескакивают из кадра в кадр только ради того, чтобы как следует рассмотреть одного зрителя в зале, ради которого — Прихватов уже не сомневался — и устраивался этот злополучный сеанс. К середине фильма, после фразы главного героя — нет, вы только посмотрите на него!! — Прихватов не выдержал и быстро вышел из зала.

Домой он возвращался глубоко за полночь, впервые не испытывая страха из-за отсутствия людей и света. Подходя к своему дому, он заметил на противоположной стороне улицы слепого старика, жившего в доме напротив. Прихватов ступал почти бесшумно, но слепой вдруг подошел к кромке дороги, напряженно вытянулся и застыл, провожая невидящим взглядом Прихватова до самого подъезда. При этом старик равномерно покачивал своей палкой из сторону в сторону, будто не желал соглашаться с доводами невидимого собеседника.

Придя домой, Прихватов разделся, лег на кровать и провалился в глубокий сон без сновидений.

Следующий день не принес Прихватову ничего необычного, за исключением на удивление легкого объяснения с начальством по поводу прогула. Начальник понимающе кивал, вдумчиво слушая нелепое вранье Прихватова. В конце разговора он хрустнул костяшками пальцев и совершенно не к месту произнес:

— Ну да, Алексей Петрович, мы ведь с вами не из стали сделаны. Все понимаю, зима, авитаминоз, ранние сумерки. Ну, ничего, гололед уже отпустил.

Что-то переключилось в сознании Прихватова, и он отчетливо ощутил, что слежка закончилась. Потом Прихватов пытался размышлять, чем же было вызвано это событие, но за множеством дел отвлёкся. К среде он уже не думал об этом, а к выходным странность событий минувшего понедельника показалась ему совершенно незначительной.

В выходные Прихватов поехал на другой конец города в гости к школьному другу, которого давно не видел. Прихватов много выпил и наутро помнил только, что, выходя из метро, поднимался по выключенному эскалатору, в конце которого стоял милиционер. Он внимательно оглядел Прихватова, проверил документы и, небрежно козырнув, отпустил.

На следующее утро Прихватов ехал на работу и как ни силился, не мог вспомнить, какие действия, какие такие слова уберегли его от неминуемого задержания и ночи в вытрезвителе. Взгляд его блуждал по сонным лицам людей, ехавших вместе с ним в троллейбусе, и в мыслях своих Прихватов путешествовал по вчерашнему ночному метро, когда вдруг он увидел юношу, стоявшего на передней площадке и листавшего какой-то журнал. Троллейбус фыркнул, двери раскрылись, и юноша быстро соскочил на тротуар. Прихватов тотчас спрыгнул за ним вслед. “Надо бы держать дистанцию”,— подумал он беспокойно. В этот момент юноша обернулся и встретился взглядом с Прихватовым. Лицо молодого человека побледнело, он на ходу сунул журнал в сумку и ускорил шаг. “Эка невидаль, — хмыкнул про себя Прихватов. — Небось любит всякие сквознячки…”.

И действительно, молодой человек, оглянувшись еще раз, юркнул в переход. Навстречу Прихватову важно шествовал мужчина в дорогой шубе, попыхивая трубкой. Прихватов сделал едва заметный жест рукой, чуть больше отведя ее вперед, незнакомец приподнял полы своей шубы и, окутавшись облаком дыма, побежал по ступеням перехода.

Что-то переключилось в сознании Прихватова, и он прошептал: “Мороз и солнце. Я правильный. Сегодня и всегда”. Он довольно похлопал себя по бедрам, засунул руки глубоко в карманы и неспешно пошел прочь.

©Дмитрий Брисенко, 2004