"Вячеслав Иванович Пальман. "По следам дикого зубра" и "Зеленые листы из Красной книги" (дилогия)" - читать интересную книгу автора

вина. Моей древесине цены нет, а он еще торгуется! Вот так. А тебе, студент,
спасибо. И хотя зубра вчера ты не стрелял, вижу, голова у тебя на месте. А
чего не стрелял, скажи? Растерялся? Не успел?
- Жалко, - тихо ответил я и густо покраснел.
Принц хотел что-то сказать, но вдруг сжал зубы и задумался. Немного
погодя, отпуская меня, напомнил:
- В три часа поедем глянуть, как распорядились со шкурой.


Запись вторая

Волки на скалах. Разговор Ютнера с хозяином Охоты.
Большой костер в пихтовом лесу. За зубрами на Умпырь.
Барс в капкане. Решение великого князя.


1

Хрусткий сентябрьский день раскрыл нам высокогорье во всей его погожей
и яркой красе. Тронутые первыми морозами леса создавали чудную, будто
волшебником рисованную картину. Добавьте к этому высокое, очень голубое
небо, удивительную прозрачность воздуха, близкие - рукой подать - скальные
вершины со снеговыми шапками, так величественно вписанные в горизонт, и
тогда рисуйте в своем воображении пейзажи, лучше которых, наверное, нет на
всем свете.
Бивуак, заброшенный на высоту почти двух верст над уровнем моря, в этот
полуденный час обильного солнца и ярких красок жил неспешной, малолюдной
жизнью. Все уехали на охоту. Лишь у костра трудился повар с помощниками да
лениво бродили несколько свободных казаков из обслуги.
Невдалеке от лагеря пастух Пачо уложил на отдых баранту и додаивал
третью корову, отгоняя гортанным криком нетерпеливого телка, который
настойчиво тянулся к вымени.
Я спустился к пастуху. Старый лезгин не спеша, с достоинством процедил
молоко, отстегнул от своего ремня большую медную кружку с помятыми боками и,
зацепив ею пенистое парное молоко, протянул мне:
- Пей, молодой джигит, поправляйся.
Молоко показалось необыкновенно вкусным. Оно вобрало в себя аромат
разнотравья со здешних лугов и чистоту студеных ручьев, родившихся из
недалеких ледников.
Пачо стоял, широко расставив ноги в кожаных постолах. Скрестив
натруженные руки на груди, перетянутой крест-накрест ремнями, горец
задумчиво смотрел на скалы, на небо. Суровые складки на темном, заросшем
лице его расправились. Что-то детское, доброе проглянуло в человеке,
прожившем долгую жизнь.
- Ва-ах! - полной грудью и с нескрываемой радостью выдохнул он. - Дивно
все на горах! Вот почему у горцев много песен и голосистых певцов. Хорошие
песни. Их не надо придумывать, они вьются вокруг, как вольные птицы. Все
поет, ты слышишь? Лес поет. Цветы поют. И камни поют. Как же не запеть
человеку, а? Только в горах велик Аллах! Здесь его хижина.
Пачо осмотрелся с каким-то суеверным удивлением, словно надеясь увидеть