"Олег Палько. Дембельская ракета рядового Кочкуркина" - читать интересную книгу автора

бутыль "Стеклоочистителя". Рядом стоял проигрыватель компакт дисков фирмы
"Sony", усыпанный обломками виниловых пластинок. Девочек что-то видно не
было. Видно, одна надежда на меня.
Старшина, выйдя ненадолго из транса, разрезал буханку хлеба вдоль,
сунул туда пачку маргарина "Солнечный", размазал пальцем и откусил добрую
половину бутерброда. Hаш старшина был из тех прапорщиков, которые не носят
на правом плече погон, чтобы не стирать его мешком. Таких можно на
вражеские объекты вместо нейтронной бомбы напускать: люди останутся, а
материальные ценности начисто исчезают.
Заметив меня, он крикнул: "Закрой дверь, весь кайф выпустишь" и
пригласил сесть. Преодолевая приступы тошноты, я сказал:
- Товарищ прапорщик, прикажите, чтобы прекратили красить.
- А что, кумар знатный, краска-то на ацетоне, пятый раз красят,
насладиться не могу. - Он крикнул молодым и те быстро свернулись.
- Сколько посылок на сегодня?
Старшина покопался в извещениях. - Три.
- Значит, суммарно где-то штук 30 уже. Получается, каждая пятая дурочка
в ответ на мои письма шлет подарки. Хороший выход.
- Пишут, пишут. Почему они только сигареты, сало да подшиву шлют? А где
водка, чай?
- Товарищ прапорщик, не могу же я написать, что доблестному защитнику
Родины нужна водка или чефир? Зато пять в любви признались.
- Что это за любовь? Одни слова. - Старшина согнул корку хлеба пополам
и энергичными движениями пальца показал, как он понимает любовь. - Hапиши,
чтобы приезжали сюда. Мол, герою Союза для поправки здоровья нужен женский
уход. - Он тем же пальцем пробил банку сгущенки и не отрываясь, вылил ее в
рот. После чего сыто рыгнул и подал банку мне. - Это тебе на чай.
Я залил в банку чаю и отхлебнул глоток: - Одна потенциально согласна,
но она городская да молодая, романтика играет. Приехать-то приедет, но даст
ли это что-нибудь...
- Даст. Вот тебе еще десяток адресов, у молодого пополнения вытащил. Он
вытащил из-под куска сала бланк почетной грамоты, на обратной стороне
которой были написаны адреса. - Кстати, в качестве премии можешь забрать
этот компакт-проигрыватель, все равно не работает. Уж насколько компактные
пластинки в него сую - он кивнул на гору изрезанных виниловых пластинок - и
ни звука, только жалобно пищит и мигает.
- Товарищ прапорщик, а вы после службы в милицию или в пожарники
пойдете?
- Или в министры. Все равно работать не буду.
Я взял адреса, вышел из старшинской и зашел в канцелярию к замполиту.
Как известно, стройбат формируется по остаточному принципу. И только сюда
берут судимых. Идет, значит, эшелон из Тувы через Сибирь в Казахстан и
забирает по дороге всех, кто остался на "холодильниках". В результате из
20-ти призванных русских нашей роты только четверо были не судимы, из этих
четверых только двое умели писать почти без ошибок. Таким образом, одному
из нас (мне) было суждено тащить на себе весь политпросвет роты. Второй
занимался более важным делом - оформлял дембильские альбомы. А так как на
втором десятке ротных газет мне это надоело, то к 1 апреля я выпустил
стенгазету с "юмором".
Передовица называлась "Политучебе - девственность!" В ней я доказывал,