"Сергей Палий. Желтоватый снег" - читать интересную книгу автора

Это мутно-червонное крошево под ногами хрустело и разлеталось. Высотные
дома, магазины, пустые проезжие части - все было покрыто им. Красиво и
жутко. Желтая Москва.
А вот, рядом с мертвыми лебедями, расщелина в скале. Это вход в грот.
Забегаешь, чтобы спрятаться и переждать зиму, а там уже народу
видимо-невидимо! Снуют туда-сюда. И вдруг кто-то тебя толкает, и ты,
оступившись, начинаешь скатываться вниз по широкому тоннелю. Откуда ни
возьмись под ногами оказываются ступеньки - пытаешься удержать равновесие
на них и тоже не можешь. Они двигаются. Падаешь лицом вниз, и жесткие
подошвы наступают на твою спину; особенно больно бывает, когда пройдет
женщина, и каблучок-иголочка проколет кожу и мышцы. Больно! Встрепенешься,
попробуешь встать и ужаснешься дрожанию земли. Там, в глубине, здоровенные
сороконожки бегают по извилистым проходам, приостанавливаясь возле
скоплений людей, которые десятками взбираются на подземных монстров верхом
и путешествуют, читая по пути газеты. Интересно смотреть, как эти люди в
гротах и пещерах проходят один сквозь другого, даже не замечая суеты... И
вдруг подземелье начинает заполняться желто-зеленой вонючей жижей.
Сороконожки встают на дыбы, давя паникующих людей и разлетаясь на
отдельные звенья! Все бегут, карабкаются вверх, чтобы не захлебнуться...
Какая-то старуха столкнулась со мной и, отшатнувшись, долго вглядывалась в
мое лицо.
- О, нехристь! - вдруг закричала она, пятясь назад. - Нет в тебе Бога,
нет! Это ты все устроил, ты! Верно, и небеса купил, чтоб конец света
раньше времени затеять! Нехристь! Дьявол...
Старуха, крестясь и проклиная меня, заковыляла прочь в янтарную мгу.
Ну вот, еще и дьяволом обозвали в придачу ко всему. Обидно то, что когда
находишься в стороне от толпы: ниже нее, выше, впереди или отстаешь, -
когда люди о тебе ничего не знают, то почему-то обязательно приписывают
плохие качества. Всегда пририсовывают остроконечный хвост и копыта. Только
они судят, глядя из своих маленьких коробочек, жалуясь на судьбу, которая
неблагосклонна к ним, они клеймят, не имея и тени сомнения в своем
ограниченном умишке. С их низкой точки зрения, пожалуй, и нельзя
представлять мир иначе. Но они судят и рубят, не удосуживаясь приподняться
хотя бы на цыпочки, чтобы взглянуть чуть дальше соседского затылка.
Я поймал на лету затейливую золотую снежинку и, держа ее на раскрытой
ладони, любовался искусством неизвестного мастера, наделившего свое
произведение филигранной неповторимостью. Долго любовался - она же все
равно никогда не растает...
Как они все зашевелились, как задвигались в то утро!
Когда стал падать этот необычный снег, как резво бросились они его
собирать! Кто-то с ведрами выбежал, кто-то с сумками-чемоданами всякими,
некоторые с дипломатами. Они набивали все емкости, что только могли
отыскать вокруг себя: от трехлитровых банок до чугунных ванн, - они
таскали снег пригоршнями в квартиры, пробовали его на зуб, ограждали
веревочками свои территории, они дрались за спорные кусочки, старались
своровать как можно больше у соседа, сгрести поближе к себе, отхватить
побольше, побольше... А что уж тут говорить о водителях бульдозеров! Этим
бравым засаленным ребятам в тот день завидовали лучшие люди страны.
Бульдозеристы, энергично ворочая рычагами, нагребали к своим подъездам
такие исполинские кучи снега, что работай они так усердно каждую зиму,