"Марина Палей. Под небом Африки моей" - читать интересную книгу автора

редкие звезды... Дорога мучительно долга: десять верст в поле с русским
мужиком - неближний путь..." Кто написал? Правильно, Бунин. О какой такой,
кстати, поездке? - Да из Орла в родную усадьбу... Но писалось-то это уж во
Франции... Равно как и Н. В. Г.: он прицельно разглядывал русских мужиков,
будучи в Риме. Там они особенно русскими кажутся, разве так уж трудно это
понять? Эх, Анна Андревна!..
Так что если меня кто на нерусскости будет подлавливать, так я сразу
скажу: не претендую. Зовут меня Мазанива Мвунги, я сижу, прислонясь к
пальме, подо мной - пески народа хехе, надо мной - снега Килиманджаро и
танзанийские звезды.

Babati

Наташа и Маржарета любили Ваньку. Но не любили друг друга.
Что мне кажется неразумным.
Маржарета, как могла, укрепляла семейную жизнь Наташи. Кабы не рыжая
поджарая Маржарета, Ванька, при единой Наташе, окончательно слетел бы с
катушек. А так ничего, вкусил гармонии между семейным и внесемейным
счастьем. То есть Наташа, традиционными ухватками дебелой клуши, выгодно
оттеняла богемные замашки нервической своей помощницы. От которых Ванька с
наслаждением отдыхал на обильной, хотя дрябловатой, затекавшей уже и в
подмышки, материнской груди Наташи. Т.е., не будь у Ваньки одной из двух
означенных жен, создававших динамическое равновесие, он, чего доброго, и в
тюрьму угодил бы. Но сложилось так, как говаривают: ласковое телятя двух
маток сосет .
Результаты этого удвоенного сосания не замедлили сказаться. "Давай себе
возьмем Ритиного ребеночка, когда родит", - предложила Наташа (узнавшая о
беременности Маржареты даже раньше супруга).
Происходило это вечером в "зале", то есть в помещении восемнадцати
метров квадратных, занятом раскладушкой, щербатым столом, диваном, всегда
застывшим на полуфазе своей трансформации в двуспальную кровать, фанерным
шкафом со встроенным в дверцу овальным, рябым, как березовый ствол,
зеркалом - и отраженным в нем кифо-сколиозным фикусом. Через мгновенье
зеркало отразило Ивана Алексеевича Телятникова, который - схвативши ее за
жиденький "конский хвостик" - охаживал-поучал драным ремнем тоненько
взвизгивавшую супругу свою, Наталью Николавну Телятникову, урожденную
Волкову.

Arusha

Я знаю нюансы Ванькиной жизни по двум причинам. Первая заключается в
том, что Ванька, склонный к сумасбродствам и лицедейству (не исключаю их
взаимную связь), избрал меня своим, что ли, Санчо Пансой. Ну, в определенном
смысле, то есть в силу хотя бы и роста, я не вполне подходил на должность
этого круглого, как пончик, оруженосца. Я был тощ, голенаст, энергично
вытянут вверх - то есть возвышался над морем моих солнечнокожих русских
собратьев, словно аспидный перископ.
Однако случилось так, что Ванька отбил меня, в самом начале учебного
года, от стаи стихийных последователей графа Жозефа Артура де Гобино,
которые с криками срань черножопая и крыса недоебанная избивали меня ногами