"Марина Палей. Под небом Африки моей" - читать интересную книгу автора

Она писала стихи, официально звалась Маргаритой и, несмотря на
энглезированное Ванькою имечко, была обрусевшей немкой. Полагаю, живи
Маржарета на земле предков, она могла бы рассчитывать на кого-то с
поэтической силой Ваньки - и поведенческим кодексом Гейне. Правда, Генриху
Гейне и своей поэтической силы было не занимать, но имеется в виду, что если
Маржарета уж так тяготела к мятежному (бурливому) типу поэта, то в Алемании,
возможно, могла бы встретить его в более, что ли, оцивилизованном виде.
Мысли о лучшей доле для Маржареты возникали у меня неизбежно - хотя бы
и потому, что в случае с ней безнаказанная жестокость жизни проявила себя со
скоростью видеоклипа: болезнь матери - смерть матери - похороны матери -
непристойно-скоропалительная женитьба отца - акселерированное, то есть через
два месяца, рождение ребенка, зачатого тоже акселерированно, то есть гораздо
быстрее, чем его производители пошли под благословение загса, - и вот,
меньше чем через год после смерти мамы, Маржарета вдруг обнаружила себя в
чужих декорациях пьесы, где роль для нее, Маржареты (бывшей Ритуси), не
предусматривалась.
Из детей ее резко выперли; вообще детство прошло незаметно, как спуск
на ленте эскалатора: она попала на незнакомую станцию, надо было куда-то
ехать, куда - неясно, понятно было лишь то, что единственный путь попасть в
укромный, сладостный мир матери и ребенка - это самой же родить ребенка - и
стать ему матерью. Ивана она любила исступленно; девочка от него родилась
мертвой; сама Маржарета лишь по чистой случайности не умерла в отягченных
родах.
Я был как раз рядом, когда случайно, через семь месяцев, то есть с
момента известия об ее беременности, Ванька натолкнулся на свою летнюю жену
возле библиотеки имени Чехова - еле живую после родов синего трупика, с еще
не вполне работающими почками, отечную, бледно-зеленую, молчащую. На Ванькин
вопрос "Как жизнь?" она ответа не дала, хотя он и не требовал высокого IQ -
да и шаблон от классика у русских всегда под рукой: да так все как-то...
Нет, шаблоном Маржарета пренебрегла; она, похоже, вообще не понимала, что
происходит.
А ничего и не происходило. Ванька закурил "Приму" (в котомке пару раз
звякнули банки), почесал лоб, поправил очки и, уже собираясь переходить
улицу, строго наказал через плечо:
- Больше литра - не пей.

Moshi

Известно, что А. А. А. уличила Н. В. Г. в его нерусскости: дескать,
зачем написал, что на въезде в город стояли два русских мужика и обсуждали,
доедет ли то колесо до Киева. Она, А. А. А., подловила Н. В. Г. - ну вот как
Мюллер подловил Штирлица: я знаю, штандартенфюрер Штирлиц, вы - еврей! -
никак нет, группенфюрер Мюллер! русский я, русский!
Так и А. А. А: вот! Н. В. Г. выдал себя с головой! он точно нерусский!
зачем-де подчеркивает, что мужики были русские? а кого он там предполагал
увидеть? испанских грандов, что ли?
Самое поразительное, что почитатели А. А. А. находят эту реплику
несказанно остроумной - находчивой, весомой, значимой - как, впрочем, и
любые ее высказывания, включая междометия и звукоподражательные слова.
А вот возьмем другую цитату: "Мелькают в тучках, в низком русском небе