"Марина Палей. Рая & Аад " - читать интересную книгу автора

отцом его, как прочёл с нарастающим ужасом Иван Григорьевич Барсуковский,
был записан не кто иной, как Иван Григорьевич Барсуковский.
Скромно потупив утяжелённые тушью глаза, Люда объясняла (за рюмкой
портвейна, подругам), что в пятимиллионном городе Питере - культурном,
промышленном и военно-стратегическом центре, а также колыбели трёх
революций, - она вот, как видите, смогла найти человека именно с такими
данными (прямо-таки, отметим себе мы, в традициях петербургского
двойничества) - то есть существо мужского пола, которое, кроме того,
находилось в юридически приемлемой для брачных уз возрастной группе. (Злые
языки, правда, скорректировали эту легенду сплетнями о самой банальной
взятке в паспортном столе, но красота воплощённого замысла, на мой взгляд,
нимало не пострадала от этих легенд о муках творческого процесса.)

10

Экспансионистская операция под названием "Вселение Раи к Ааду" (кодовое
название: "Вторжение") осуществлялась следующим образом. После заполучения
документа о заключении брака Рая немедленно показала имеющуюся в нём запись
святому отцу. Узрев штамп-стигмат, святой отец вынес приговор: он не имеет
более права держать в стенах вверенной ему кирхи полноценную половину
полноценного автохтона. Таким образом, состоялось изгнание Раи из лона
одной, отдельно взятой церкви. Рая оказалась как бы на улице.
Драма бездомности в данном случае была, прямо скажем, сильно раздута.
Пастор, конечно, Раю не выгнал, он только имитировал изгнание из рая - и он,
к его чести, ещё долго не отторгал бы Раю от неоскудевающих сосцов церкви,
ведь это невестка именно его, пастора, подкупленная-ублажённая райскими
улыбочками, исходившими от целеустремлённой беженки, познакомила её со своим
дальним родичем, "хорошим человеком". И в том случае, если бы Рая
собственноручно не подбивала бы пастора срочно лишить себя крова (а
дождалась бы вида на жительство, затем нашла бы работу и сняла бы себе
независимое жильё), пастор, конечно, потерпел бы Раино присутствие ровно
столько, сколько это нужно было бы самой Рае.
Но Рае нужно было совсем другое. И пастор, рудиментарным житейским
чувством, вполне догадывался, что именно. Будучи на стороне Раи (её
рахат-лукумные улыбки не просто сулили, но воплощали райское наслаждение -
совсем как шоколадка "Баунти", то есть делали это куда предметней и
убедительней, чем могла бы сделать проповедь самого же святого отца), пастор
одной рукой как бы выселил её на улицу, а другой немедленно призвал к себе
свою невестку - с тем расчётом, чтобы та взялась Ааду названивать - и его,
Аада, увещевать.
Пастор вкупе со своим святым семейством уже был проинформирован, что
данный брак Аад считает фиктивным и что именно фиктивность являлась базисным
условием брачевания, но, видимо, святое семейство сочло: а чем чёрт не
шутит? Тьфу, сатана, изыди, грех, грех - имелось в виду: чем только не
одаривает нас всемогущий Господь?
Невестка пастора взялась внушать Ааду, что всё это - сугубо временно,
временно, временно - и, в целом, смысл этого внушения не сильно расходился с
проповедями святых отцов, где безустанно подчёркивалось, что и сама наша
leven-лихоманка, со всеми её топотами-хлопотами, притопами-прихлопами и даже
развесёлой присядкой - явление принципиально временное. Ну, скажем, как