"Абрам Палей. Остров Таусена" - читать интересную книгу автора

очень медленно - очевидно, в самой гуще сельдяного косяка. "Вожак" тянулся
за ним, и, насколько хватал глаз, один за другим позади судна виднелись
"концы". В перспективе расстояния между сетями постепенно уменьшались, и
самые дальние сети, казалось, сходились вплотную.
- Сколько же тут сетей?! - изумился Гущин.
- Побольше сотни, - ответил Миронов.
- Как же далеко они растянулись?
- Порядок - до трех километров, - ответил Миронов.
Влажной свежестью веяло от моря. Хотелось без конца стоять неподвижно и
дышать. Воздух, море и небо еще потемнели, светло было только там, где от
луны по спокойной воде тянулась широкая световая дорога. Мелькали и
вскрикивали птицы, но их уже стало меньше и летели они тяжело. То ли ночь
их успокаивала, то ли они уже пресытились.
Усевшись на ящики и подчиняясь царившей кругом глубокой тишине,
Цветков, Гущин и Миронов беседовали вполголоса. Впрочем, говорил главным
образом Миронов.
- Вы возраст спиленного дерева как узнаете? По годовым кольцам. Вот так
же и возраст сельди можно узнать по кольцам на чешуе. Сосчитайте под
микроскопом и поймете, сколько лет рыбе. И слои эти растут, как у дерева:
в сытные годы они шире, в скудные - уже. По ним вроде как по книге
прочитать можно, какие из прожитых лет были для рыбы богаче пищей, лучше
по температуре.
- И долго живут сельди? - заинтересовался Гущин.
- Не особенно. Лет десять-двенадцать, до двадцати.
- И что ж, большая бывает двадцатилетняя селедка?
- Нет, - сказал Миронов, - величина ее от породы зависит. Есть породы
крупные и мелкие... Простите, заболтался с вами: надо пойти узнать, как
там дело идет... А вы на море полюбуйтесь...
- Смотри-ка, Юра! - воскликнул Гущин.
Море опять изменилось. Луна светила уже слабо. Но все море сияло
бледно-зеленоватым светом - неярким и призрачным. Нос судна резал жидкое
сияние, оно тихо переплеталось за кормой. Порой отливала этим сиянием
рыбья спина.
Море было как расплавленный, но холодный металл. Цветков взглянул на
Гущина:
его лицо казалось мертвенно-зеленоватым от морского свечения.
- Ну, нравится? - тихо спросил опять незаметно подошедший Миронов.
Гости молчали под впечатлением беззвучной и недвижной сияющей дали.
- Краше моря ничего на свете нет, - еще тише, убежденно сказал Миронов.
- И богаче моря ничего нет.



Кто-то настойчиво трогал Гущина за плечо. Он нехотя раскрыл глаза:
Миронов.
- Пойдемте! Выбирают сети.
Гущин и Цветков быстро оделись и вышли на палубу. Солнце только что
показалось из-за горизонта. Оно было алое и неяркое, как на погожем закате.
Там, на востоке, нельзя было отличить, где кончается море и где
начинается небо. Исчезла, растаяла линия небосклона. Даль отливала всеми