"Чак Паланик. Незримые твари" - читать интересную книгу автора

- Птицы склевали его, - хотела бы я ответить.
Птицы склевали мое лицо.
Но никто не желал знать. А потом - никто, кроме Брэнди Элекзендер.
Только не надо думать, что вышло грандиозное стечение обстоятельств. Мы
обязаны были встретиться. У нас столько общего. У нас все очень близко. К
тому же, некоторые быстрее, некоторые медленнее - но в итоге все мы
уродуемся. Многим женщинам знакомо ощущение того, как с каждым днем
становишься все невидимей. Брэнди долгие месяцы проторчала в больнице, и я
тоже, - а существует не так уж много больниц, где проводят крупные операции
по косметологической хирургии.

Переключимся назад, на сестер милосердия. Им обязательно надо всех
дергать, - этим монашкам, которые работают медсестрами. Одна сестра
рассказывала мне о каком-то пациенте с другого этажа, очень милом и
очаровательном. Он был адвокатом и умел показывать магические фокусы при
помощи одних только рук и бумажной салфетки. В тот день медсестра была из
монашек, которые носят медицинский вариант обычной церковной формы, и она
рассказала тому адвокату обо мне все. Ее звали сестра Катерина. Она
рассказала ему, что я мила и чиста, и заметила - как здорово было бы, если
бы мы с ним встретились и безумно друг в друга влюбились.
Так и сказала.
На полпути вниз по переносице у нее очки в тонкой оправе, через которые
она меня разглядывает: очки с вытянутыми квадратными линзами, как предметные
стекла для микроскопа. Из-за мелких полопавшихся капилляров кончик носа у
нее постоянно красного цвета. Она зовет это "розацея". Ее легче представить
живущей в пряничном домике, чем в монастыре. Замужем за Санта-Клаусом вместо
Господа Бога. Крахмальный передник, который она носит поверх одеяния, так
сверкает белизной, что в первый приезд сюда, прямо с места большой
автомобильной аварии, помню, от него отсвечивало каждое пятно моей крови.
Мне дали ручку и бумагу, чтобы я могла общаться. Голову обернули
повязками, ярдами тугого бинта, удерживающего на месте клочья ваты; все
схвачено металлическими скобками крест-накрест, чтобы не дать мне
распутаться. Намазали толстый слой геля-антибиотика, едкого в замкнутом
пространстве под ватой.
Мои волосы собрали сзади, - заброшенные и горячие, под бинтом, куда мне
не пробраться. Женщина-невидимка.
Когда сестра Катерина упомянула того, другого пациента, я
поинтересовалась, не встречала ли его тут: ее адвоката, симпатичного милого
волшебника.
- Я же не говорила, что он симпатичный, - отвечает она.
Сестра Катерина говорит:
- Он все еще немного стесняется.
Пишу на дощечке с бумагой:
"все еще?"
- После маленькой неприятности, - она улыбается, брови гнутся дугой,
все подбородки подтягиваются к шее. - Он не пристегнулся.
Говорит:
- Машина его перевернулась ему прямо через голову.
Говорит:
- Вот поэтому он вам идеально подойдет.