"Роберто Хорхе Пайро. Веселые похождения внука Хуана Морейры " - читать интересную книгу автора

Я было поднялся с места, считая, что моей моральной смертью пытка
закончена; но латинист остановил меня и задал последний добивший меня
вопрос:
- Какова функция глагола?
Привстав, держась рукой за спинку стула, я вытаращил на него испуганные
глаза и пробормотал:
- Я... я ее никогда не видел!
Яростный вопль дона Прилидиано был заглушен гомерическим хохотом
остальных экзаменаторов, и между взрывами смеха я услыхал, как дон Нестор
повторяет:
- Хорошо, садись! Хорошо, садись!
Совершенно уничтоженный, я снова уселся на стул, уверенный, что эта
пытка кончится только с моей смертью, на этот раз физической. Однако ректору
удалось сдержаться, и, добродушно посмеиваясь, он сказал более ясно:
- Нет-нет. Иди на место. Иди на место.
В ушах у меня звенело. Все же, когда я проходил мимо скамей, мне
послышалось: "Ну и осел!" Я готов был бежать без оглядки до самого
Лос-Сунчоса, но силы изменили мне. Почти потеряв сознание, я упал на свое
место. Как смеялись надо мной преподаватели и ученики! Надо мной, над кем
никто не смел смеяться в моем поселке, надо мной, Маурисио Гомесом
Эррерой!..

IX

Итак, по логике вещей - хотя, пожалуй, сейчас это не кажется
логичным, - я поступил в первый класс Национального коллежа, и с этой
оказанной мне милости начался первый и, пожалуй, по сей день единственный
крестный путь в моей жизни.
Как только стало известно, что я "прошел", татита вернулся в
Лос-Сунчос, оставив меня во власти четы Сапата, чьи попечения были, увы,
совсем не похожи на обращение моих родителей, а неизменная холодная
суровость являлась полной противоположностью любовному или угодливому
снисхождению, к которому привык я с детства. Вначале я попытался бунтовать
против жестокой тирании, особенно против действий мисии Гертрудис; но все
мои усилия разбивались о непреклонность ее характера, которую она не часто
старалась прикрывать напускной слащавостью.
- Это для твоего же блага! - говорила она, запрещая мне самые невинные
развлечения. - Что сказал бы твой отец, если бы мы позволили тебе делать
все, что ты хочешь, и тратить время, как вздумается?
- Татита, - возражал я запальчиво, - никогда не запирал меня, словно
узника, и не преследовал так, как вы.
- Повторяю, это для твоего же блага! А кроме того, мы все делаем по
наказу самого дона Фернандо. Припомни: когда дон Нестор предупредил его,
что, если ты будешь мало заниматься, тебя оставят на второй год, твой отец
велел мне: "Держите его в узде, мисия Гертрудис. Зажмите его в кулак!" Ни
больше, ни меньше! И... хватит спорить!
Она удалялась, и я умолкал, дрожа от злости и бессилия. Куда девалась
моя несгибаемая воля? Ах, лишенный родной почвы, в изгнании, в чужом и
враждебном мире, без надежной поддержки со стороны мамиты, слуг и всех, кто
угождал мне, стремясь угодить татите, я чувствовал себя угнетенным,