"Роберто Хорхе Пайро. Веселые похождения внука Хуана Морейры " - читать интересную книгу автора

- Я отведу его, - сказала старуха и поднялась, освободив меня наконец
от этого пиршества, которое потом, должно быть, достигло грандиозных
размеров, поскольку долго еще я слышал сквозь сон громкие крики и
оглушительный хохот.
Дальше время потекло немного однообразно, хотя и приятно; я неотлучно
сопровождал татиту повсюду и, пользуясь полной свободой, то и дело
ускользал, чтобы покурить или пошататься вокруг. Так пробежали дни до
таинственного и смутно пугающего экзамена.
Я вошел в обширный сводчатый зал, несмотря на невысокие потолки
выглядевший торжественно, вероятно, благодаря сходству с катакомбами, и
смешался с толпой других мальчиков, более робких, чем я. В глубине комнаты
можно было разглядеть экзаменационный стол, покрытый зеленым сукном,
серебряный колокольчик, а на побеленной стене большое распятие черного
дерева и грозный ящик с билетами. За столом сидели сияющий улыбкой дон
Нестор, справа от него доктор Орланди с бородкой и усами чернее битума,
слева - бледный и тощий, словно связка сухих лоз, человечек, оказавшийся,
как я узнал потом, доктором Прилидиано Мендесом, преподавателем латыни,
влюбленным в этот язык, который, хотя давно уже был мертв, оставался для
него Паладионом знания и человеческой цивилизации: тот, кто не знал латыни,
"был лишен даже здравого смысла", но кто знал ее, тот мог, по его мнению,
оставаться полным невеждой во всем остальном и быть тем не менее светочем
учености.
Я ничего не понял в головоломном экзамене, которому подвергали других
мальчиков; и вопросы и ответы казались мне утомительным бормотанием
бессмысленных фраз, как бы гулом незнакомого богослужения. Но странное
беспокойство сжимало мне грудь, всегдашняя моя самоуверенность куда-то
испарилась, и, когда настала моя очередь, я, несмотря на убеждение в полной
своей неуязвимости, затрепетал, направляясь к стулу, который стоял посреди
пустого пространства перед зеленым сукном и показался мне скамьей
подсудимых, если не приговоренных к смерти...
О чем меня спросили прежде всего? Что я ответил? Восстановить это
невозможно! Помню только, как дон Прилидиано, наклонившись к дону Нестору,
прошептал, но не настолько тихо, чтобы мой обостренный страхом слух не
уловил смысла:
- Да он же не знает ни слова!
- Э! Затем он и приехал, чтобы научиться. Его отец Гомес Эррера, -
ответил дон Нестор.
- А! Тогда...
Доктор Орланди прервал их беседу, спросив меня:
- Какой самый большой континент мира?
Вспышка вдохновения осенила меня, и, вспомнив все, что я слышал о
величии нашей родины, я заявил решительно и твердо:
- Республика Аргентина!
Все трое разразились хохотом, Орланди - ощетинив смоляные усики, дон
Нестор - растянув от уха до уха свой толстогубый влажный рот, дон
Прилидиано - издавая сухое деревянное хихиканье. Я растерялся, кровь
бросилась мне в лицо. Дон Нестор пришел мне на помощь, произнеся между
приступами смеха:
- Это не совсем точно... хотя всегда хорошо быть патриотом... Вас не
учили географии в школе Лос-Сунчоса?... Ну, уж ладно!..