"Роберто Хорхе Пайро. Веселые похождения внука Хуана Морейры " - читать интересную книгу автора

Те, кто рисковал жизнью для исполнения каприза любимой женщины-, - на
предательских ли снежных вершинах в поисках ледяного цветка, или бросаясь на
арену к хищникам, чтобы вырвать из пасти зверя благоуханную перчатку, -
всегда вызывали во мне восхищение не только своим героизмом, но и тем, что
осуществить задуманное им помогала сильная воля. Вот это мужчины! Они
стремятся к победе, к наслаждению и платят, не заботясь о цене; они выше
того, кто из прихоти бросает на ветер свое состояние, хотя он тоже велик;
они не боятся насмешек, которыми осыпают их жалкие люди, не понимающие
героизма. Я чувствовал себя способным на такие же подвиги, и добавлю, что и
сейчас мог бы испытать подобное чувство, будь побудительная причина
достаточно весомой. В отрочестве я готов был подвергнуть себя опасности,
чтобы подарить девочке оливы, но и теперь, несмотря на свои седины, я
чувствую себя способным на любое действие, героическое или нет, похвальное
или предосудительное, если от этого зависит достижение важной для меня цели.
Какой цели - значения не имеет. Достаточно подтвердить свою способность к
действию.
Час спустя после моего внезапного ухода я вернулся к Тересе с полным
платком крупных полупрозрачных зеленоватых жемчужин, выделявшихся на фоне
более темной зелени листьев. Девочка с радостью приняла подарок и
потребовала, чтобы я рассказал, где и как мне удалось собрать столько
плодов. Грубым, нескладным языком, который был тогда для меня единственным
средством выражения, я поведал о моем подвиге, о том, как спустился до
середины "оврага попугаев" при помощи веревки, привязанной к дереву на краю
пропасти, как пронзительно кричали разъяренные попугаи, испугавшись
нападения, как покачивалась веревка в пустоте, пока я рвал и прятал в
карманы плоды, рассказал о боли в ладонях, о трудности подъема, когда так
легко было бы, окажись веревка длиннее, спуститься к ручью, бегущему всего в
десяти метрах подо мною... Очарованная Тереса осыпала меня вопросами,
заставила рассказать малейшие подробности, - многие из них я придумал или
заимствовал из книг, желая придать больше блеска своей отваге. Глаза Тересы
сияли восторгом. Улыбка на ее чуть толстоватых и ярко-алых губах выражала
восхищение и тревогу, щеки то краснели, то бледнели. Когда я кончил, она
прошептала.
- Большое спасибо. Какой ты храбрый!
И, разрумянившись, как цветок сейбы, она опустила взгляд на плоды,
сложенные в фартучке, который поддерживала двумя руками.
Я решил, что положение коренным образом изменилось, но не посмел
извлечь из него выгоду или же не нашел способа воспользоваться им. Я лишь
скромно проговорил, что нет тут ничего особенного, что каждый сделал бы то
же самое, что я всегда рад доставить ей удовольствие... В награду она дала
мне ветку жасмина, который сама вырастила, и на прощание сказала с улыбкой:
- И не веди себя, как раньше, не будь таким дикарем. Приходи к нам
почаще.
- Да, конечно, приду!
И я стал приходить каждый день, по большей части утром или вечером,
стараясь выбрать время, когда дона Ихинио не было дома. Снова возродилась
наша детская дружба, но совсем по-другому. Хотя Тереса была явно влюблена в
меня, хотя отличалась простодушием и доверчивостью, она проявляла
сдержанность, которая у любой другой девушки показалась бы рассчитанной и
притворной. Не выражая недовольства моими ухаживаниями, она умела держать