"Валентина Пахомова. Зуев (Сборник "Феми-фан")" - читать интересную книгу автора

в котором черпаешь на ощупь.
- Зуев, так это правда? По воздуху?
- Да, - вздохнул он.
Я подсела к нему:
- Ты, извини меня, - виновато говорила я.
- За соблазн? - усмехнулся Зуев. - Я понял твою игру. Почему через
постель? Пришла ты за другим. А это другое, как резать по живому,
понимаешь?
Я смотрела на Зуева и чувствовала, что растет во мне такая
благодарность, от которой вот-вот захлебнусь и исчезну. Взяла его руку.
Поцеловала.
- Ну, что ты, - покраснел Зуев.
- Зуев, а можно я посмотрю поближе, - попросила я. Он тяжело встал. Я
нагнулась к его ногам и увидела, что тапки не касались пола примерно на
полтора сантиметра. Задумалась. Зачем природе понадобилось делать такие
эксперименты? Подняла голову.
- У тебя это с рожденья?
- Не знаю.
- Я помогу тебе, Зуев, слышишь, обязательно помогу. Мы найдем бабку, и
ты перестанешь жить с оглядкой. Ты хоть крещеный?
- Не знаю.
- Ну а родители, братья, сестры есть?
- Не помню, - Зуев нахмурил брови, лицо сделалось напряженным.
- Зуев, - вскочила я, - а может, ты оттуда? Я читала, что два миллиона
людей на Земле переселенных. И многие из них могут этого не знать.
Зуев схватил меня за плечи и начал трясти.
- Ты что пытаешь меня? Мне же больно!
Я стояла в джемпере и колготках, не испытывая неловкости и стыда. "Да
хоть голышом, - думала я, - не имеет никакого значения". Соприкоснулись
две реальности. Как рыба и птица.
- Смотри! У тебя в коридоре гантели стоят, - возбужденно говорила я...
- Я привяжу их к твоим ногам, Зуев, миленький, ты почувствуешь линолеум!
Почувствуешь, - рассеянно повторила я. - А ведь ты земли не чувствуешь!
Эта мысль обожгла меня, придавила. А Зуев стоял и улыбался. "Самое
время улыбаться", - с горечью подумала я. В шкафу нашла веревку,
разрезала, привязала к гантелям и стала обматывать ноги Зуева. Руки
тряслись. Может, чудо все-таки случится, и от двадцати килограммов он
перестанет витать в облаках. Зуев покорно ждал.
- Все! - радовалась я, - а теперь пройдись, пройдись!
Он пошел.
- Ну, что чувствуешь? - с надеждой спросила я.
- Тяжесть, - сморщился Зуев.
Я опять присела на корточки и увидела пространство в полтора сантиметра
от пола до тапок. И навалилась на меня вдруг такая усталость, словно
вывернули нутро наизнанку и посыпалось все оттуда, как горох из мешка.
Домой. Уснуть. Забыться.
- Зуев, мне пора. Уже ночь.
Накинула плащ и убежала. А Зуев стоял с гантелями, и захотелось ему
картошки, жаренной с луком. "Прожил тридцать пять и остальное как-нибудь",
- думал он.