"Геннадий Падаманс. Первостепь " - читать интересную книгу автора

робкий свет. А внизу у земли мерцает очаг. Еле теплится огонек, ждет Большую
Бобриху, когда та вернется, чтоб подкормить. Тишина. Никого не слыхать. Духи
ушли. Сквозь прореху ушли. Люди боятся приблизиться, люди за пологом, люди -
там, с другой стороны. И Большая Бобриха там, вместе с ними.
А на этой стороне у шамана болит голова. Ему хочется спать. Хоть
немножко нормально поспать. Как все могут спать. Все кроме него. Просто
прилечь и дремать. Просто лечь на лежанку. Пускай люди ждут.
Он должен подумать. Подремать и подумать. Поставили духи задачу.
Слишком много задач. Слишком много.
Пускай люди ждут.


****

Сосновый Корень очнулся.
Странное дело. Он не спал две ночи, он так много пробежал, кажется,
целых полстепи, а вот и сейчас ему не уснуть. Ведь не старик же он. Хочется
действовать. Затачивать наконечники, готовиться к охоте, обсуждать, кто как
нападет - скорей бы уж это все было, скорей бы. Но затачивать наконечники
сейчас как раз нельзя. Ничего делать нельзя, что может выдать людской
замысел. Только ждать. Ждать, что решит шаман и что скажут старейшины.
Сосновый Корень об этом знает, как и все. Он закрыл глаза, попытался ни о
чем не думать, просто уснуть - и тут же появился ворон. Тот самый ворон
начал каркать: "Карр - карр - каррр". Сосновый Корень подумал: "Как долго он
каркает. Как-то не так", - и ворон тотчас исчез. Осталась тишина.
Но тишина длилась недолго. Из стойбища донесся женский смех, Сосновый
Корень вспомнил о жене и сразу же улыбнулся. Он всегда улыбается, когда
думает о жене, если только никто посторонний не видит его улыбки, как
сейчас. Нельзя другим этого видеть. Не полагается. А женой он доволен. Очень
доволен. Она - красивая. Она - самая лучшая. Как весна в степи завораживает.
Она... Сосновому Корню даже становится стыдно. Стыдно своих собственных
мыслей. Не пристало так думать. Он же охотник, а не какой-нибудь соловей...
Хотя, если б он умел петь, как соловей, он бы спел Игривой Оленухе, когда
никто не слышит, непременно бы спел. Вот бы та обрадовалась. "Ух!" Сосновый
Корень даже раскрыл глаза и повторил: "Ух!" Повторил вслух, так что весь чум
услышал, наверняка - и он улыбнулся опять: пускай слышит. Чума он не
стесняется. Они здесь живут и радуются друг другу. А чум это видит. Все
видит... Пусть видит.
Снаружи послышались легкие шаги, и Сосновый Корень встрепенулся. Он не
может ослышаться. Ее шаги он узнает всегда. Отличит ото всех. Его жена
возвращается.
Полог чума откинулся, Игривая Оленуха пробралась внутрь. От нее сразу
же пахнуло радостью, радостью и весельем, она... она красивая, она - самая
лучшая. Самая самая! Сосновый Корень не может глядеть на нее без улыбки,
когда не видят другие. Когда можно не стесняться. Сейчас как раз можно. Они
только вдвоем. Они у себя .
Она сразу даже и не заметила, что он не спит. Но вот встретились
глаза - и всплеснула руками:
- Так охотник очнулся. Тогда ему пора на совет, - как будто она не
знает, что совещаются старейшины и вожди, а ее муж пока что простой охотник,