"Мелисса П. Сто прикосновений (Дневник Мелиссы) " - читать интересную книгу автора

______________
* Полифем - в греческой мифологии страшный и кровожадный великан с
олним глазом. По Гомеру: Полифем был ослеплен Одиссеем, назвавшим себя
"Никто". Узнав от отплывающего Одиссея его подлинное имя, Полифем в ярости
от того, что свершилось давнее предсказание оракула о его ослеплении именно
Одиссеем, сбрасывает скалы на его корабли. (Прим. пер.)

Вчера гигантские камни Полифема стояли и смотрели на нас, пока он
конвульсивно извивался на моем теле, не обращая внимания ни на мою дрожь от
холода, ни на мои глаза, устремленные туда, где луна отражалась в морской
воде. Мы все сделали в полной тишине, как всегда, и прежним способом, как
всякий раз. Его лицо упиралось сзади в мои плечи, и я чувствовала его
дыхание на своей шее, уже не теплое, а холодное. Его слюни смочили каждый
сантиметр моей кожи, как будто улитка, медленная и ленивая, оставила
собственный липкий след. Его кожа больше не напоминала ту золотистую и
потную кожу, что я целовала однажды летним утром; его губы больше не
отдавали вкусом земляники, они вообще уже не имели вкуса. В момент оргазма
он издал обычный хрип, все более и более напоминающий хрюканье. Он оторвался
от моего тела и растянулся на белом банном полотенце рядом со мной, вздыхая,
как будто освободился от жуткого груза.
Я легла на бок и стала разглядывать линии его спины. И я ими
залюбовалась, дневник; я сделала попытку медленно протянуть к нему руку, но
сразу же ее отдернула, не зная, как он отреагирует... Я снова стала смотреть
на скалы и на него и так смотрела долго, попеременно переводя взгляд; и
вдруг я заметила луну в воде, я стала любоваться ею, прикрыв глаза, чтобы
лучше сфокусировать ее отражение и неуловимый цвет.
Внезапно я повернулась к нему, как будто вдруг поняла нечто, некую
тайну, прежде недосягаемую.
- Я тебя не люблю, - прошептала я тихо, как бы самой себе.
У меня даже не было времени это подумать. Он медленно повернулся,
открыл глаза и спросил:
- Что ты сказала, пизда?
Я некоторое время на него смотрела с каменным неподвижным лицом, а
потом сказала уже громко:
- Я тебя не люблю.
Он сморщил лоб, и его брови сдвинулись, и затем он крикнул:
- Какого хуя ты себе придумала?
Наступила тишина, он снова повернулся ко мне спиной; вдалеке послышался
звук закрываемой дверцы машины, а потом - смех какой-то парочки. Даниэле
повернулся в их сторону и раздраженно сказал:
- Какого хуя им здесь надо... почему они не ебутся в другом месте... не
дают отдохнуть...
- Они тоже имеют право ебаться там, где им хочется, а? - сказала я,
рассматривая блеск бесцветного лака на моих ногтях.
- Послушай, моя радость... ты не должна мне говорить, что должны или не
должны делать другие. Решаю я, всегда я, и по поводу тебя тоже всегда решал
я и впредь буду решать я.
Пока он говорил, я от него отвернулась, лежа на своем мокром полотенце,
он же яростно стал трясти меня за плечи и со сжатыми зубами стал изрыгать
нечленораздельные звуки. Я не шелохнулась, но каждый мускул моего тела был в