"Вячеслав Пьецух. Студент Прохладных Вод (Авт.сб. "Государственное дитя")" - читать интересную книгу автора

прямо от старушки сел в 11-й трамвай и поехал в Измайлово выводить на
чистую воду Студента Прохладных Вод. Дорогой он почему-то думал о том, что
у него уже полгода не плачено за комнату на Стромынке, а после о
подозрительно низкой урожайности зерновых. "Это, конечно, необъяснимо, -
говорил себе Веня. - Наверное, во всем виноват резко континентальный
климат, или магнитные аномалии, или Тунгусский метеорит..."
Дверь ему открыл небольшой старик, который передвигался при помощи
стула, совершенно лысый, в очках со значительными диоптриями, в галифе на
подтяжках и ветхих домашних туфлях на босу ногу. Веню Сидорова он впустил
сразу и без вопросов, вероятно, приняв его по старости за участкового
милиционера, либо разносчика пенсии, либо лечащего врача. Веня прошел в
комнату, чрезвычайно бедно обставленную, сел за стол и сделал обиженное
лицо.
- Скажите, - обратился он к старику, - вы и есть тот самый знаменитый
Студент Прохладных Вод, который морочил головы женщинам в первые годы
советской власти?
- Если вы из милиции, - ответил ему старик, - то должен вам сообщить,
что у меня в голове три мухи живут, - это будем иметь в виду.
- И давно они там у вас поселились?
- В одна тысяча девятьсот семнадцатом году.
- Кусаются, что ли?
- Не то чтобы кусаются, а щекотно.
- Ну, это еще ничего...
- Вот и я думаю: ничего. За давностью лет с меня взятки гладки, что
было, то прошло, и поэтому для милиции я никакого интереса не представляю.
- Бог с вами, Иван Максимович, какая еще милиция, я ученый, хотел
работу о вас писать...
- А то имейте в виду, что у меня в голове три мухи живут...
- Это я буду иметь в виду. Только как же мне о вас работу писать, если
вы бессовестно всех надули, если вы живы-здоровы, вместо того, чтобы
лежать на Измайловском кладбище и проводить в жизнь легенду о Студенте
Прохладных Вод?!
- Вам, молодой человек, хорошо рассуждать после двадцатого съезда КПСС!
А вот как вызвали бы вас в чека в девятнадцатом году да сказали бы: "Ты
это что себе позволяешь, собачий сын, не сегодня-завтра настанет
социализм, а ты тут нам разводишь вредное колдовство!" - да еще показали
бы наган вороненой стали, так не было бы о вас ни слуху, ни духу до самого
двадцатого съезда КПСС! Я, прямо буду говорить, человек малодушный и
поэтому сразу уехал, с глаз долой, в деревню под Моршанском, потом работал
механиком на тралфлоте и только сравнительно недавно вернулся назад в
Москву. Поселился я тут, на Третьей Прядильной улице, и ушам своим не
верю: оказывается, женский плавсостав до сих пор верит в Студента
Прохладных Вод!
- А кстати, - сказал Веня Сидоров, оживясь, - зачем вы себе взяли такой
причудливый псевдоним?
- Потому что у нас чем непонятней, тем больше веры. Вот отчего у нас до
революции народ такой был религиозный? А оттого, что у него бог был един в
трех лицах, как, к примеру сказать, моя старуха, покойница, одновременно
была прокуратура, соцсоревнование и завком. А почему потом все советской
власти боялись? Потому, что у нее слова были непонятные, вроде "главапу",