"Вячеслав Пьецух. Рука (Авт.сб. "Государственное дитя")" - читать интересную книгу автора

Девушка взвизгнула и закрыла лицо руками. Папава с Сорокиным вдвоем
тронули легко поддавшуюся панель, обнажили оружие и вошли.
В глубине кабинета, у большого окна, оперевшись филейной частью о
подоконник и сложив на груди руки, стоял Бидон. Смотрел он на налетчиков
спокойно, даже с легкой, спрашивающей улыбкой, точно ожидая, что они
вот-вот его рассмешат.
- Ну, что хорошего скажете? - справился он без особого интереса.
- Гони наличность, - сказал Папава, поигрывая кинжалом, - а то мы тебя
уроем!
- Чиво-чиво?! - откликнулся Бидон с очень сложным выражением в голосе:
тут звучало и неподдельное удивление, и острастка, и начатки злости, и
уверенность в неистребимости своей плоти.
- Я говорю, наличность гони, а то мы тебя уроем...
Бидон ответил:
- Поди умойся.
В воздухе повисло что-то угрожающее, какое-то образовалось ясно
ощущаемое опасное электричество, чреватое разрядом немалой убойной силы.
Робинзон сказал:
- А чего ты возмущаешься-то? Чем ты, собственно, недоволен?! Мы что, на
честно заработанные гроши покушаемся, что ли? Мы покушаемся на средства,
которые ты намыл у трудящегося народа и разных незадачливых простаков!
- А их никто не заставлял отдавать свои честно заработанные гроши, -
возразил Бидон. - Мы, слава Богу, живем в свободном государстве, хочешь
канавы рой, хочешь песни пой, - это теперь свободно.
Ваня Сорокин сказал:
- Ты давай сворачивай эту буржуазную пропаганду! Как писал один
француз, свобода в эксплуататорском обществе состоит в том, что миллионер
и бездомный вольны ночевать под мостом Пон-неф. А у вас, бандитов глубоко
российского происхождения, свобода заключается в том, чтобы ограбить
народ, перевести деньги в доллары и эмигрировать в Гондурас.
- Ишь ты, Шопенгауэр какой нашелся! - съязвил Бидон. - Ну ладно,
некогда мне тут с вами философствовать, пошли вон!
- А я говорю, - уже закипая, сказал Робинзон Папава, - гони наличность,
не то мы тебя уроем!
- А я говорю, поди умойся! - сказал Бидон.
Засим наступило неприятное, даже отчасти мучительное молчание.
Налетчики чувствовали себя оскорбленными, и вдвойне оскорбленными потому,
что на их стороне была сила оружия, между тем президент акционерного
общества "Капитал" третировал их как мальчишек и позволял себе самый
обидный тон. Всем было очевидно, что просто так разойтись нельзя; и
хотелось бы разойтись в разные стороны, даже очень хотелось бы, да нельзя.
Ваня Сорокин сказал Бидону:
- Ты это... стань-ка лицом к окну.
Бидон почему-то безропотно сделал то, что от него потребовали, но,
правда, умудрился выразить спиной презрение к Ваниному обрезу.
Раздался выстрел. Зазвенели мелко висюльки хрустальной люстры, кабинет
наполнился кислым пороховым дымом, а Бидон стал медленно сползать на пол,
неловко цепляясь пальцами за стекло.
- Ну, психический... - проговорил он и растянулся под окном, заливаясь
темной венозной кровью.