"Вячеслав Пьецух. Шкаф" - читать интересную книгу автора

жены - все было слышно в мельчайших подробностях и деталях; Марк сядет
писать заметку в стенную газету, и то старуха Мясоедова расшумится: дес-
кать, спасу нет от мышей, хотя это всего-навсего поскрипывает перо. Как
раз из-за ненормальной слышимости в квартире номер 4 и случилась исто-
рия, которая представляется маловероятной в наши сравнительно безвредные
времена.
А именно: однажды поздним октябрьским вечером 1950 года Ольга Чумо-
вая, ее муж Марк и племянница Вера сидели за чаем под богатым голубым
абажуром, который давал как бы лунный свет и бледным сиянием отражался
на лицах, скатерти и посуде; по радио передавали последние известия, за
окном противно выла сирена, созывая работников ночной смены, Ольга за-
думчиво прихлебывала чай из китайской чашки, Вера прислушивалась к игри-
вым препирательствам молодоженов Ворониных, а Марк читал за чаем "Войну
и мир"; он читал, читал, а затем сказал:
- Не понимаю, чего Толстой так восторгается народным характером войны
1812 года?! Какую-то дубину приплел, которая погубила французское на-
шествие, - черт-те что!.. Народ не должен иметь навыка убийства, иначе
это уже будет сборище мерзавцев, а не народ, он должен трудиться, обуст-
раивать свою землю, а защищать национальную территорию обязана армия,
которую народ содержит из своих средств. Уж так исстари повелось, что
народ созидает и отрывает от себя кусок на прокорм жертвенного сословия,
военных, которые в военное время убивают, а по мирному времени учатся
убивать. Так вот, если война принимает народный характер, то это значит,
что армия никуда не годится и по-хорошему ее следует распустить. Спраши-
вается: чему тут радоваться, чем гордиться, если народу приходится де-
лать за армию ее дело, бросать, фигурально выражаясь, мастерок и брать
на себя страшный грех убийства? Стыдиться этого надо по той простой при-
чине, что если у государства никудышная армия, то это срам!
Ольга пропустила мужнин монолог мимо ушей и поведала невпопад:
- А у нас в театре сегодня было открытое партсобрание...
- Ну и что?
- Ничего особенного. Ираклий Воробьев доказывал, что только в эпоху
Иосифа Сталина артист поставлен на должную высоту.
Вера сказала:
- Ну, это он принижает наши достижения: у нас люди всех профессий
поставлены на должную высоту. Я прямо ужасно горжусь нашей страной, нес-
мотря даже на то, что который год не могу построить себе пальто.
Вообще все как-то не обратили внимания на слова Марка, и напрасно,
поскольку их легко можно было истолковать в самом опасном смысле: де
гражданин Чумовой вредительски извращает народный характер Великой Оте-
чественной войны, умаляет историческую победу партии Ленина - Сталина
над германским фашизмом и клевещет на Советскую Армию, которую, по его
мнению, следует распустить. Впоследствии, видимо, кто-то истолковал сло-
ва Марка именно таким образом, ибо в ночь на 24 октября пятидесятого го-
да за ним пришли. Вероятнее всего, что это оказал рвение по службе оди-
нокий чекист Круглов, хотя он был с Марком в приятельских отношениях и
считал себя по гроб обязанным Ольге, которая заговорила ему грыжу в паху
и много раз останавливала носовое кровотечение; однако было не исключе-
но, что донесли молодожены Воронины, которые вожделели сравнительно
просторную комнату Чумовых, хотя в ту минуту, когда Марк наводил критику