"Алексей Оверчук. Тени войны (Современная фантастическая авантюра) " - читать интересную книгу автора

Бывает ведь и такое. Был же случай в мотострелковом полку в Таджикистане,
когда один прапорщик неожиданно решил, что под штабом лежит офигенная бомба.
Приказал саперам срочно все проверить. Они ничего не нашли. Прапорщик
побежал к командиру полка, потом к замполиту, потом еще к кому-то. Показывал
всем какие-то цветные провода. Разубедить его смогли только санитары из
психиатрической лечебницы.
В моем случае все намного сложнее. Во-первых, я не психиатр.
Во-вторых - меня банально лишают жизни.
Молодой контрразведчик явно недоволен, что расправа откладывается до
утра. Самое смешное, именно он вызвался подбросить меня этим утром к
десантникам из штаба группировки ВДВ на боевые позиции под Рошни-Чу. Он
твердо знает, кто я, видел, как я общался с офицерами из штаба группировки.
Они же его и просили взять меня в батальон.
Но этот довод на него не действует. Впрочем, действует ли на него
вообще хоть что-то? Снова разлили по кругу спирт.
- У меня дядя в ГРУ служит, - говорит какой-то младший офицер. - Он
говорит, что у боевиков есть славянского вида офицеры-инструкторы из
иностранных армий. Может, ты, сволочь, один из них? А?!
- Я не могу им быть.
- Это почему?
- Я русский язык знаю хуже, чем они.
Шутка нравится. Десантники ржут и разливают по кружкам еще спирта.
Дальше обсуждают продажных журналистов, подставы из Москвы, треклятых
боевиков и шпионов. Все заметнее - разговор к завершению. Люди помаленьку из
палатки расходятся. Одному мне идти некуда, поскольку еще днем батальонное
начальство определило ее как мое место ночлега.
Нас остается трое. Военный врач со шкодливой улыбкой, "контрик" и я.
Врач достает тюбик-шприц. Такие используют как обезболивающее при
ранении.
- Знаешь, что это?
Я киваю.
Он жалит меня шприцем в ногу, и я моментально проваливаюсь в небытие.


2

До сих пор благодарю Бога за то, что он дал мне сил в тот гнусный
летний вечер. За то, что дал мне решимости и твердости. За то, что я не
ползал у них в ногах, не молил о пощаде, не унижался и не пресмыкался. В
противном случае меня бы точно шлепнули. Просто из брезгливости.
Утром я до сверкающего откровения понимаю, как несовершенен человек.
Еще вчера мне совершенно не хотелось умирать, а уже сегодня хочется, чтоб
пристрелили. Смятение и поиск, сомнения и тоска всегда сопровождают человека
по жизни, особенно корреспондента с похмелья.
Я выхожу из палатки и делаю легкий променад по лагерю. Замечаю, что
вчерашние мои знакомцы старательно меня избегают. Конечно, я могу теперь
пожаловаться командирам на них. И они получат за свои "расстрельные" фокусы
по полной программе. Но есть одна закавыка. Как отнесутся к моим рассказам
сами командиры? Есть ведь еще и такое понятие - "честь мундира". Какое
решение примут отцы-командиры, когда услышат мой рассказ? Если все всплывет,