"Дмитрий Овчинников. Легенда О Юргене Ужасном [F]" - читать интересную книгу автора

отказался, и настолько разозлился, что зарезал всех ножом...
Слегка обалдевший басилей сделал знак рукой поперек горла.
Подожди, мол, подавился я... Эффект оказался неожиданный - не в меру
ретивый стражник понял все по своему, и одним скальдом на земле
стало меньше.
- Ты чего? - тихо спросил Эврисфон у довольно скалящегося
стражника. - Ты его... Зачем?
Стражник перестал лыбиться:
- Я думал... Режь, мол, гада - развелось, понимаешь, стихоплетов! -
сказал тот и преданно посмотрел в глаза басилея.
Эврисфон подумал, подумал, но стражник был хорошим воином и
предавать не умел - то ли в силу уникальной честности, то ли в силу
столь же уникальной тупости.
Герой же малость перестарался - в список убитых навсегда входило
четыре человека.
Басилей распорядился добавить в список пятого... Для ровного
счета. Авось не заметят.
В канцелярии тоже умели думать. И надумали. После чего
злополучный список попал в руки особой судебной палаты. Затем - в
жреческую коллегию.
Так Герой впервые пошел по рукам.

...В белой мантии с кровавым подбоем пятый басилей Мидлгарда
Эврисфон Протикапеец вышел на балкон. Страшно болела голова. С
похмелья.
Никому не нужная казнь после еще менее нужного суда
раздражала. Герой!
- Приведите обвиняемого. - приказал басилей и поморщился. Герой!
Понаделал Зевс... А отдуваться басилею.
Арестованный вид имел странный. Во-первых: чумазый - конунгу
Зверофссону с его легендарной лужей такое и не снилось. Во-вторых...
- Вы кого привели? - тихо спросил басилей, и судебные
исполнители шестым чувством определили - будет зверствовать.
Злостному нарушителю спокойствия, массовому маньяку-убийце,
осквернителю всевозможных святилищ, грабителю могил (вот на кого
в судебной палате списали то нашумевшее дело... - смекнул Эврисфон),
и, наконец, насильнику-извращенцу (половина девственниц-весталок
города ходила с подозрительно довольными лицами и округлившимися
животами) на вид можно было дать от силы лет восемь...
Судебная коллегия предлагала двенадцать строгого режима, а
жрецы синедриона - сожжение на костре.
Обвиняемый, сиречь Герой, Сын и Полубог в одной скромной (если
не сказать - драной) упаковке, не предлагал ничего. Пацан угрюмо
оглядывался, явно отыскивая плохо лежащие вещи. Взгляд его грязно-
серых, в тон хламиды, глаз остановился на кошельке басилея, и тот
внезапно понял - сопрет. Хоть гвоздями приколачивай... Маслом
смажет и - сопрет.
Кошелек, гвоздь, масло... Басилей было подумал, что сходит с ума,
но...
- Мальчик? - только и смог вымолвить басилей.