Глава 18. Закат

Меня выбросило на траву, я больно ударилась оземь, еще долго не могла прийти в себя от перемещения через портал. Энергия внутри утихла, лишь изо рта валил холодный пар. Подняв лицо, увидела лежащих рядом Гарри и Сириуса, оба тоже пытались восстановиться от прошедшей битвы. Осознание того, что мы потеряли Грюма настигло волной отчаяния. Сириус лежал, укрыв ладонями лицо, от него веяло страхом и непониманием. Мою душу сжало от чувства вины, я не смогла защитить Грозного Глаза, ведь все было в моих руках, если бы только не моя невнимательность. Гарри всё еще слепой, но уже поднявшийся в сидящее положение, стал нервно шарить в траве, ища выпавшую из рук палочку. Коснулась его и произнесла.

— Финитэ Инкантатем!

Глаза его стали привыкать к темноте вокруг Норы, из которой уже бежали встречать Мистер и Миссис Уизли. Увидев нас, сидящих на земле они сразу поняли, что что-то не так. Молли зажала рот рукой, увидев багровое пятно крови на рукаве Сириуса. Их мучил один вопрос.

— Где, где Аластор? — Спросил Артур, уже догадываясь какой проследует ответ.

— На нас напали. — Начала я. — И он не смог… Он погиб защищая нас.

Миссис Уизли охнула, Лицо ее мужа не выражало ничего, он силился осознать услышанное.

— Как это произошло? — Колеблющимся голосом произнес он.

— Пойдемте в дом, все могут идти? — Тихо спросила Молли.

Мы встали, с опущенными головами, шатаясь, направились к входу в дом. Ветер трепал мои волосы, я заметила взгляд Сириуса на моих ушах, показавшихся из под пряди волос. Машинально скрыла этот недостаток еще одним локоном. Вопросов не избежать, но это уже не важно. Войдя в гостиную, обнаружили Рона Джинни, Гермиону и близнецов Уизли пьющих чай, весело болтающих о чем-то. Но при виде нас, улыбки сползли с их лиц. Холодок пробежал по комнате, словно с магловской недвижимой фотографии друзья смотрели на нас, Джинни обратила внимание на окровавленную руку крестного Гарри и ее глаза округлились от испуга.

— Ничего, всего лишь царапина. — Тихо сказал Сириус, пряча руку за спину.

Это действительно было не самым страшным, хотя и в меру опасным. Я подошла к Сириусу и взяла его за раненую руку, рана сильно кровоточила, и по виду это не была всего лишь рядовая царапина. Он не стал сопротивляться, глубокая дыра зияла между кистью и локтем. Лицо его было бледным, потеря крови, еще немного и он упадет в обморок. Я посадила Сириуса на кресло и положила ладонь на изливающее кровь отверстие. Серебристо-голубоватый свет начал исходить из под моей руки. Миссис Уизли, никогда не видевшая ничего подобного открыла рот. Мистер Уизли наблюдал с опаской. Свечение прекратилось, а рука Сириуса полностью зажила, оставив лишь бордовый рваный рукав, единственное напоминание о полученной травме.

Рассказ о случившемся не занял много времени, смерть Аластора стала для всех шоком. Миссис Уизли разлила по стаканам огненный виски, и мы выпили, заливая потерю друга. Никто не ожидал засады, откуда они узнали? Кто из Ордена предал нас? Как они узнали дату, место? Загадка… Обремененные тяжестью потери мы сидели, глотая слезы. Прибыл Ремус Люпин и Тонкс, узнавшие о событиях от присланного мистером Уизли говорящего патронуса.

— Сириус, мы должны забрать его тело, идем. — Сказал Люпин. — Ты ранен? — Добавил он, глядя на бордовый рукав.

— Уже все в порядке. — Опроверг тот.

Хотя Блэк был ослаблен потерей крови, он все же встал, немного пошатнувшись подошел к школьному другу.

— Нет, Сириус, тебе нужно выспаться, ты еще слаб. — Остановил его Артур.

— Говорю же, всё в порядке. — Раздраженно произнес он.

В спор хотела вступить миссис Уизли, но под недовольный взгляд Сириуса она не стала ничего говорить.

Блэк, Люпин и Артур отправились на улицу, за территорию Норы, чтобы трансгрессировать на место гибели Грюма. В доме повисла тишина. Гарри смотрел в окно, в даль пустыми глазами, чувства, только сейчас он начал что-то чувствовать. Шок прошел, уступив место боли, разочарованию. По его щеке скатилась слеза. Все что ощущали люди, находившиеся в этом доме, это скорбь, тоска. Как бы хорошо я не контролировала степень их овладевания мной, ничего не помогало, моя собственная грусть убивала, душила. Смерть Дамблдора, теперь Грюма… Слишком много жертв, моя сила ничто… Как-то Гарри сказал, поняв мои самобичевания, что если бы не я, жертв в день прибытия пожирателей в Хогвартс было бы куда больше. Но это не успокаивало. Разум понимал правдивость его суждений, а вот сердце винило себя, искажало, усиливало боль.

Тела Грюма не нашли, видимо пожиратели забрали его как трофей. Наконец оказавшись с Гарри, Роном и Гермионой наедине, мы начали обсуждать поведение палочки Гарри в схватке с Волан-де-Мортом, догадок не было. Все утверждали что у Гарри, как и у Темного лорда есть особенная сила, способная защитить в критический момент, но Поттер опровергал это, полагая что палочка сама направилась в нужную сторону, ведь он был слеп и не знал где лорд находится в тот момент. И по его утверждениям, никогда она не выплескивала золотистого света, который я описала. Еще одна загадка. На следующий день миссис Уизли загрузила нас домашней работой. Гарри вычищал курятник, Гермиона и Джинни помогали на кухне, Рон еще чем-то занимался. Все было спланировано так, чтобы мы меньше общались, продумывали дальнейшие действия, или для того, чтобы отвлеклись от мыслей о смерти Аластора. Молли с желанием занять меня на весь день, приказала убраться в саду, выгнать гномов, убрать заросли травы и сместить грядки в другое место. Я зашла на кухню со словами: «Всё сделано миссис Уизли», ровно через пять минут после получения задания.

— Ты наверное шутишь? — Улыбнулась она, и подошла к окну.

Кухонная тряпка выпала из ее рук, а рот открылся от удивления. Ее взору предстала площадь с ровным газоном, в этом месте планировалось установить свадебный шатер. По краям площадки, а так же немного поодаль располагались дивные растения: тропические деревья с огромными лиловыми цветами, кусты Гибискуса и белых роз. Небольшая часть земли была отведена под фонтан, появившийся из ниоткуда, по краям обставленный стеклянными лавочками, которые выросли из нагретого пламенем песка. Заросли орхидей окружали все это великолепие. Молли Уизли стояла в оцепенении, глядя непонимающими глазами на то, что раньше называлось двориком подле ее дома.

— Что с мамой? — Спросил Билл, вошедший на кухню.

Он не стал ждать ответа, просто подошел к тому же окну и на секунду тоже оторопел. Миссис Уизли повернула глаза к сыну.

— Никогда не видела ничего подобного. — Тихо сказала она. — Как красиво, неужели это ты сотворила? — Добавила она, уже глядя на меня.

Я лишь пожала плечами и слегка улыбнулась. Молли вышла на улицу осмотреть сад поближе, вернувшийся с работы мистер Уизли сначала не мог поверить, что это великолепие украшает его родной дом. Близнецы Джордж и Фред, Джинни, Гарри и все остальные так же находили мое творение великолепным. Джинни сорвала несколько орхидей для своей комнаты. Гермиона изучала тропические цветы, источающие приятный аромат. Сириус так же не мог скрыть удивления, он сделал пару дежурных комплиментов, отдающих холодком и вновь отправился по делам ордена. Чертова сила, если бы не она, все было бы как у людей. Восхищаясь садом, никто и в мыслях не думал, что вся эта красота, весь этот зеленый ковер… Всё это было создано отвратительным чувством ненависти к самой себе, беспомощной ненависти к любви, на которую я не имела права, ни по-человечески, ни по-эльфийски.

Гарри снова увидел то, что происходит с Волан-де-Мортом, он мучил Олливандера — мастера волшебных палочек, ярость охватывала его из-за непонимания того, что произошло когда умер Грозный Глаз. Гермиона пыталась уговорить Гарри, снова постараться не давать мыслям лорда доступ к его голове, но легелименцией Гарри так и не овладел, да ему похоже доводилось узнавать много полезного из этой связи, если конечно обрывки того, что он видел, не являлись ложными.

Завтра день рождения Гарри, а я не купила подарок, ломая голову, что могу ему подарить, сидела в одиночестве на крыльце Норы в размышлениях что бы можно было сделать на скорую руку.

— Почему одна? — Раздался до боли знакомый голос из-за спины.

Сириус сел рядом со мной на ступеньку крыльца и потянул к моему лицу руку, я не поняла его движения, и отпрянула назад, с накатившей на меня волной страха и негодования.

— Я хочу посмотреть. — Ровным тоном сказал он.

— Не надо, мне и так паршиво. — Простонала я.

Но он уже отодвинул прядь волос и вгляделся в острый кончик моего уха. Жуткое чувство дискомфорта охватило меня.

— Ты что, посадила его на скотч? — Удивленно спросил он, едва сдерживая улыбку.

И действительно, все что я могла сделать, это посадить ухо на скотч, приклеить к голове так, чтобы можно было закрыть это уродство волосами. Сириус подавил смешок.

— Зачем? — Он погладил меня по голове. — Дурочка, только ты могла такое сделать.

Зачем он это делает, почему трогает меня, каждое его прикосновение, пускай и дурашливое, отдается дрожью в моем теле.

— Просто это уродство лишний раз доказывает мое нечеловеческое естество. — Тихо сказала я, скидывая его руку со своей головы.

Он убрал ладонь и посмотрел в мои стыдливые глаза. Сейчас от него не веяло холодом. Кажется ему стало тепло на душе, может от закатного солнца, лучи которого мягко ложились на райский сад воздвигнутый при помощи эльфийской магии, быть может от пения птиц, прилетевших полакомиться нектаром тропических цветов, но мысль о том, что это было из-за меня… Прочь… Это не так.

— Ты становишься другой, это не нужно скрывать, они не уродливы. — Внезапно тихо сказал Сириус.

Он говорил словно мать, объясняющая взрослеющей дочери, что появляющиеся новые формы ее тела прекрасны. В пору было рассмеяться, но мне так хотелось плакать. Почему он так смотрит на меня? Я снова ощущаю боль, нарастающую в нем, боролся, гнал, не соглашался с ней, но от этого становилось только хуже. Где же его уже привычная маска равнодушия?

— Пойду на кухню, помогу миссис Уизли. — Быстро нашла повод для ухода я, поднимаясь на ноги.

Но он не позволил, он схватил мою руку и резко притянул к себе, так что я упала прямо на него. Он обнял меня, крепко, удушающее, его сердцебиение участилось, чувства охватившие его были полоумными, любовь, боль, страдания, одиночество и частичка ненависти к этой судьбе, список можно было продолжать, даже для меня эмпата, эти ощущения могли стать смертельными, но он носил их в себе. Молчание, шелест ветра игравшего кудрями деревьев, солнце почти зашло, слеза скатилась по моей щеке. Что он делает, мы оба только успокоились, только начали привыкать к разлуке, зачем…

— Сириус… Это невозможно. — Шепнула я ему на ухо. — Я теперь не человек…

— Это не важно. — Так же тихо произнес он гладя мои волосы рукой.

Что повлияло на его поведение? Почему именно сейчас он вновь решил сделать шаг навстречу.

— От тебя так долго веяло равнодушием, я не верю, что ты всё еще что-то чувствуешь. — Это было самое глупое и обидное, что я могла сказать.

— Ты еще настолько маленькая и несознательная, многого не понимаешь, — С улыбкой произнес он, убирая волосы за мои острые уши, — Опираясь на мои чувства, ты совсем забыла, что человеку подвластен самоконтроль, и как бы больно не было, я научился не показывать тебе… — Он запнулся.

Я действительно глупа настолько, чтобы не понять этого, контроль в чувствах сродни пресловутой оклюменции. Неужели он испытал что-то настолько разрушительное, то, что смогло просто отключить все чувства, заставить нервы плясать под его дудку? Определенно это невозможно. Если судить о маглах, это нереально, но неизвестен еще всевозможным магическим наукам потенциал волшебника. Сириус оказался силен, силен до такой степени, чтобы переступить через себя, научился, заглушил в себе эту боль, заглушил настолько, что ему удалось обмануть и себя и меня. Сумасшествие? — Возможно, но сейчас меня обнимал тот, чьи чувства для меня стали секретом, тот, кого теперь я не могла распознать.

— Хватит Анна. — Произнес он, относя эти слова то ли к нашей разлуке, то ли к чему-то известному лишь ему самому.

Его рука потонула в моих волосах и сжала их у корней, медленно наши лица начали приближаться друг к другу, стирая поставленные несправедливостью и интригами барьеры. Я все еще не могла простить себе измену, с человеком, который предал всех, исчерпал всеобщее доверие, несчастным, мечущимся от добра к злу Северусом Снейпом… Но неизбежное произошло, мы слились в поцелуе, который позже возможно принесет только боль и отчаяние, разочарование в своей силе воли. Но видит бог, этот поцелуй так сильно был нужен нам обоим. Словно в первый раз, слезы стекали маленькими ручейками, он стирал их пальцами. Та пропитанная любовью сцена всплыла у меня в сознании. Хогвартс, кабинет с легким бардаком, его нежные руки, тот поцелуй со вкусом капучино… Наши души истосковались друг по другу, неразрывно связанные, на долю которых выпало столь много испытаний душевных, физических. Сегодняшний закат не предвещал долгой и счастливой жизни, быть может этот вечер станет для нас последним, но надежда на лучшее грела маленькой искоркой, отдаваясь в самых скрытых глубинах двух влюбленных сердец. Он пропускал через пальцы мои волосы, то и дело прикасаясь к ушам, что вгоняло меня в неуверенность и дискомфорт. Сидеть сейчас в его объятиях, вкушать его аромат, чувствовать его прикосновения, представлялось мне невозможным. Желание убежать, оторваться от него зарождалось в душе, но я останавливала эти мысли. «Еще секунду, еще секундочку…» — твердил далеко не здравый смысл, отпрянуть от него сейчас было равносильно объявлению войны своему избитому до черных гематом сердцу. Но разум…

— Пожалуйста… — Произнесла я на миллиметр отстранившись от его губ.

Я так ждала его реакции, и так боялась ее, но словно пропустив мои слова мимо ушей, еще настойчивее он впивался в мои губы. В его душе разгоралось пламя, в моей ледяной холод, присущий энергии любви. Хотя я уже с легкостью могла контролировать эту страшную, смертельную силу, в голове всплыл все тот же вопрос, не имеющий ответа: «Почему сила любви так холодна?».

Входная дверь скрипнула и из-за нее показалась Джинни. Я мгновенно отпрянула от Сириуса.

— ЙЙя всего лишь хотела сказать, что мама накрыла на ужин. — Невнятно произнесла она и скрылась в прихожей.

Я не смогла продолжить, просто смотрела в эти уставшие, обрамленные мимическими морщинами глаза, надеясь на силу разума. Он отпустил меня, зная, что я не сделаю больше шага навстречу, больше не прильну к желанным губам не в силах совладать с собой. Просто встав, и поправив домашнюю одежду, отправилась в дом, на ходу стараясь отогнать от себя наболевшие чувства. Тяжесть в груди, осознание этой грубой ошибки сдавливало, крутило, словно пчелиный рой металось в моей голове и сердце, и только лишь маленькая частичка моей души ликовала, она шептало о том, что он все еще любит меня…