"Виталий Овчаров. Жестокие истины (Часть 1) " - читать интересную книгу автора

  И она возмущенно гремела кастрюлями. Элиот беззаботно уничтожал свой
обед. Он давно привык к ежедневным обещаниям экономки бросить нерадивого
хозяина и знал, что никогда они не будут выполнены. Орозия вела затяжную и
безнадежную войну с расточительностью лекаря, но тот попросту не обращал
внимания на ее упреки. Для Элиота это тоже было в новинку: он еще не видел,
чтобы хозяева позволяли слугам вести себя так вызывающе. Что касается Орозии,
то она, наверное, искренне верила, что без нее непрактичный мастер Годар давно
бы зачах, как фикус, который перестали поливать. Через нее велись хозяйственные
дела, и надо отдать ей должное - велись хорошо. В доме Орозия выполняла все
женские работы: вела бухгалтерию, ходила на рынок, готовила и убирала в
комнатах. Мать ее была маркитанткой и Орозия в молодости занималась тем же. Эта
профессия на всю жизнь выработала в ней железную хватку и несгибаемую волю. В
силу своего веселого нрава и темперамента, экономка пользовалась у мужчин
большим успехом. Элиоту не раз доводилось видеть этих обремененных семействами
господ, прикрывающих плащами лица, когда они осторожно пробирались через дворик
в комнату Орозии. Впрочем, она меняла их с завидным постоянством: раз в две
недели. Вместе с тем, женщина эта была крайне набожна. В дни великих праздников
она с утра до вечера била поклоны в храме святой Мерайны - Орозия полагала, что
она, как никто другой из небожителей сможет понять и простить ее грехи.
  Третьим обитателем дома был Аршан - угрюмый мужик, носивший деревенскую
одежду. Это придавало ему вид крестьянина, который приехал в город на ярмарку.
Он был и дворник, и сторож, и истопник одновременно, а если надо, мог починить
прохудившуюся крышу или поменять гнилую половицу. С Элиотом он никогда не
заговаривал первым, а на все вопросы только ворчал под нос невразумительное,
словно наполовину разучился говорить. Пристрастия Аршана тоже были самые что ни
на есть деревенские. От него на целую сажень несло табачным дымом, чесноком и
кислым пивным духом - мастер Годар всегда страдальчески морщил нос, проходя
мимо. Элиот, привыкший и к более крепким запахам, не раз пытался вытянуть из
Аршана подробности его жизни. Но тот лишь сумрачно отмалчивался. Этот молчун
даже язык свой держал на запоре: выставит самый кончик наружу, но обязательно
прихватит его двумя рядами крепких желтоватых зубов. Кончик Аршанова языка
можно было видеть и когда он рубил дрова, и когда белил известью фасад, но чаще
всего - когда к нему приставали с расспросами. В остальное время зубы Аршана
жевали мундштук кукурузной трубки. Орозия как-то шепотом поведала, что все
родные дворника сгорели в пожаре. Видимо, эта беда надорвала его, и он немного
повредился в уме.
  Элиота поселили в небольшой комнате под самой крышей: семь шагов в
длину, четыре в ширину. Единственное круглое окно выходило в маленький дворик;
оно было застеклено - роскошь, невероятная в комнате для прислуги. Впрочем, в
доме лекаря повсюду стояли стекла: на зависть другим хозяевам, у которых в в
рамах были распялены презренные бычьи пузыри.
  Поначалу Элиот вздрагивал всякий раз, когда в его дверь стучали. Но он
скоро привык, и это даже ему понравилось - чувствовать себя полным хозяином в
своих четырех стенах и никого не бояться: ни жандармов, ни воров. Первую неделю
он часто просыпался среди ночи, мокрый, как мышь. Ему снился один бесконечный
сон: мастер Годар со скандалом выгоняет его на улицу, а вдогонку ему летит
грязное тряпье, в котором он пришел в его дом. Кошмары отпустили его не сразу.
Но к весне прошло и это. Теперь одни лишь коты мешали ему спать: почему-то они
избрали место для своих ночных посиделок прямо над его комнатой. Зато парня
грела мысль, что соседство котов, безусловно, предпочтительней соседства