"Лев Сергеевич Овалов. Помни обо мне" - читать интересную книгу автора

трудно. Таня закрывает книжку и взглядом ищет отца Николая. Он сидит
напротив, в старом высоком кресле, закрыв глаза, откинув голову на
продавленную спинку. Ему надо идти служить всенощную, но он все чаще и чаще
пропускает службы, уступает место молодым, энергичным и деловитым своим
коллегам, все чаще жалуется на сердце, подобно Тане, все чаще остается
наедине с самим собой.
Таня всматривается в отца Николая, и ей становится страшно. Уж не умер
ли он, пугается она, такой он неподвижный и бледный.
- Отец Николай! - зовет она шепотом.
- А? Что? - откликается он, как бы приходя в себя.
- Я вас разбудила?
- Я не спал...
И между ними начинается разговор, который так важен, так бесконечно
важен для Тани.
- Я хочу вас спросить: вы всегда верили в бога?
- Конечно.
- Прямо с самых детских лет?
- Вера, конечно, углублялась, совершенствовалась...
- Вы еще в молодости стали священником?
- Видишь ли, Таня, я ведь из духовенства, священство в нашей семье
наследственная профессия, меня с детства готовили к нему. Но, конечно, и я
прошел сложный путь к постижению бога. Колебался, даже не верил, намеревался
стать врачом. Но не захотел огорчить отца и пошел в семинарию. Верил и не
верил, сомневался и служил... До какой-то степени тянул служебную лямку. Но
людей не обманывал, всегда верил, что христианская религия укрепляет
нравственность, что православные обряды дисциплинируют человеческую душу.
Поэтому служил. Хотя... Хотя временами и сомневался.
- А сейчас?
- Верю.
- Значит, вас тоже что-то толкнуло?
- Как тебе сказать... Однажды меня арестовали. Обвинили в том, что веду
антисоветскую агитацию...
- А на самом деле?
- Я не вел ее.
- А потом?
- Попал в исправительно-трудовой лагерь. По правде сказать, там было
несладко. Тяжелый труд, голод, жестокое обращение. Среди начальства и там
попадались добрые люди, но жестокое обращение предписывалось сверху. Люди
опускались, подличали, предавали друг друга. Сохранился я там лишь с помощью
веры, а верующих разделил бы на две категории: коммунистов и христиан.
Потому что настоящие коммунисты тоже верили. Пусть по-своему, но верили в
правду, в торжество справедливости. Они умирали, но не позволяли дурно
говорить о своей власти, потому что и в лагерях Советская власть оставалась
для них своей. Вот там-то я как бы заново постиг бога. Я бы погиб, если бы
не верил в вечное спасение...
- А что вы делали, чтобы спастись?
- Ждал. Верил: неправда погибнет и наступит торжество правды.
- А как приблизить торжество правды?
- Ждать.
- Тогда лучше умереть.