"Лев Сергеевич Овалов. Рассказы майора Пронина" - читать интересную книгу автора

Петрограде готовят. Дело нешуточное! Иностранные разведчики не зря через
фронт перебираются. У заговорщиков и план есть, и с белогвардейцами они в
переписке! Это, брат, война...
Выдвигает он из стола ящик, достает булку, подает мне.
- Мать честная! - восклицаю я. - Булка!
- Да, - подтверждает Ковров, усмехаясь. - Нашлись филантропы! Вчера из
одного консульства целую сотню прислали в детский дом.
- Ну и что же? - спрашиваю я.
- А как ты думаешь, что может быть в такой булке? - в свою очередь
спрашивает меня Ковров.
- А мы посмотрим, - говорю я, угадывая намек Коврова, и разламываю
булку пополам, предполагая что-нибудь в ней найти. Но, увы, это оказывается
самая обыкновенная булка! На всякий случай выковырял из одной половинки
мякиш, но, кроме мякиша, так ничего и не нашел.
- Ничего, - разочарованно произношу я и вопросительно взглядываю на
Коврова.
- Ты так думаешь?
Ковров берет в руки выпотрошенную половинку, осторожно отгибает
поджаристую корочку, и я вижу несколько небольших продолговатых предметов,
лежащих под корочкой, точно бобы в стручке.
- Что это? - спрашиваю.
- Капсюли для гранат, - объясняет Ковров. - С пустыми руками телеграф
или вокзал не захватишь.
- И как же вы поступили? - интересуюсь я.
- Доставили булки по адресу, - говорит Ковров. - Ребята были очень
довольны. Только воспитательницу, у которой нашлись эти капсюли, пришлось
разлучить с детишками...
Ну, тут я догадался, что это мне наглядный урок и предупреждение.
Прихожу домой, и в сердце у меня теплилась маленькая надежда на то, что
племянник этот придет еще разок к нам в дом переночевать.
- Понравился мне ваш племянник, Александра Евгеньевна, - говорю я своей
хозяйке.
- И вы ему очень понравились, - отвечает она. - Просил вам привет
передать. Заходил он тут без вас. Из Пскова телеграмма пришла - вызвали его
обратно.


VI

Опять потянулись обычные мои тоскливые дни. Живем мы с Александрой
Евгеньевной, будто ничего не произошло. Она об обыске не заикается, а я
делаю вид, будто и понятия о нем не имею. Сентябрь подходил к концу.
Начались дожди, на улице стало пасмурнее. В газетах пишут, что деникинцы к
Курску приближаются, настроение у меня паршивое. Но я не подаю вида,
креплюсь, о фронте стараюсь не вспоминать. После истории с племянником
убедился: прав Ковров, что послал меня сюда. Конечно, вместе с товарищами на
позициях легче и веселее, но ведь надо кому-нибудь и здесь находиться.
Одно у меня утешение - Виктор. Придет вечером, натопим мы с ним печку,
он мне книжки вслух читает, я ему всякие истории рассказываю; крепко мы с
ним подружились, даром что между нами пятнадцать лет разницы.