"А.Островер. Удивительная история или повесть о том, как была похищена рукопись Аристотеля и что с ней приключилось " - читать интересную книгу автора

разбогатеть и оба раза упустили фортуну. Далекий предок, как гласит семейная
хроника, тот, который служил конюшим у какого-то герцога, не сумел надежно
спрятать украденный ларец с дукатами и угодил на виселицу. Дед Христиана,
управляющий имениями барона Ливена, оказался слишком нетерпеливым: вместо
того чтобы по-божески делиться доходами со своим хозяином, брал себе с
каждого рубля 90 копеек, и в конце концов Ливен его прогнал. Ни отцу, ни
ему, Христиану, не представлялось случая разбогатеть. Отец служил
экзекутором и дослужился до тридцатирублевого пенсиона, а он, Христиан,
мечтавший о военной карьере, дослужился всего лишь до первой звездочки
прапорщика и, раненный под Смоленском, вынужден был выйти в отставку.
Единственного сына Вильгельма ему все же удалось устроить в лейб-гвардии
Семеновский полк.
Но и Вильгельму не везет: ни красоты, ни талантов, ни умения нравиться
людям. Правда, Вильгельм делает все, чтобы добиться хоть какого-нибудь
благополучия: скромен, угодлив, старается быть полезным Мордвинову из III
отделения. Однако то ли угомонилась гвардейская молодежь после разгрома на
Сенатской площади или по другой причине - Вильгельму не удается ничего
"раскрыть", а за мелкие донесения Мордвинов отделывается мелочью. А расходы
большие - семья! Две дочери, давно их замуж надо, но капиталов не было и
нет.
И вот повезло: по долгу службы у Мордвинова Вильгельм подслушал
разговор Дубельта с Олсуфьевым. Из этого разговора он понял, что рукопись
может возместить ларец с дукатами далекого предка, а добыть эту рукопись не
представляет большого труда, надо только позаботиться надежно ее скрыть.
Вильгельм понял, почему Олсуфьев попросился в караул вне очереди,
понял, что именно в этот день Дубельт вручит рукопись царю. Вильгельм также
попросился в караул вне очереди и, зная дворцовые порядки, ожидал в Синем
зале прихода Оржевского.
Изъять рукопись из портфеля было весьма несложно: офицеры были так
возбуждены и увлечены карточной игрой, что не только рукопись, но и диван
можно было вынести из комнаты.
Как обратить рукопись в деньги?
Вот об этом сейчас отец с сыном и рассуждают.
- Кому продать? - спрашивает Вильгельм. - Ведь в Петербурге нельзя ее и
показывать.
- Верно, сын, в Петербурге не продашь. И продавать не следует. Уляжется
шум, поеду в Берлин.


2

Шум в Петербурге улегся; Христиан фон Тимрот поехал в Берлин.
В солнечный майский день он прибыл на вокзал Фридрихштрассе. Крупный,
осанистый, седоусый, в синей венгерке и синих штанах с серебряными
лампасами, в сапогах с твердыми лакированными голенищами, с маленьким
саквояжем в руке, Тимрот остановился на перроне, чтобы отстать от толпы,
хлынувшей из вагонов к выходу в город. Дежуривший на перроне полицейский
подошел к нему и, не отнимая руку от козырька, подобострастно спросил:
- Могу я чем-нибудь помочь господину офицеру?
- Далеко до Краузникштрассе? Вопрос прозвучал сухо, по-военному.