"А.Островер. Удивительная история или повесть о том, как была похищена рукопись Аристотеля и что с ней приключилось " - читать интересную книгу авторажадность Кушелевых-Безбородко оказалась сильнее нежелания скандальной
огласки. Тяжба родных получила законный ход, и суд до разбора дела опечатал книжные шкафы в библиотеке. Олсуфьев выпрямился стремительно и сжал кулаки. "Добуду! - сказал он себе. - Добуду, чего бы ни стоило!" Николай встал из-за стола, за ним последовали гости. Дубельта задержал старик Девидов. Высокий, грузный, он словно прижимал тщедушного Дубельта к мраморной статуе Гермеса, стоявшей в нише между окнами, и, размахивая жирными руками, стал на что-то жаловаться. Когда Дубельт наконец освободился, Олсуфьев бросился к нему: - Ваше высокопревосходительство! Кажется, я смогу достать рукопись! - У кого? Назови владельца. - Разрешите сначала проверить! А вдруг память подвела меня и это не та рукопись? Проверю и явлюсь к вашему высокопревосходительству. Явлюсь с рукописью и с просьбой. - О чем просишь? За кого? - За шарманщика одного. - Чем тебе полюбился шарманщик? - Не он, ваше высокопревосходительство, а его дочь. - Вот оно что... Как его звать? - Финоциаро. Дубельт насторожился: Финоциаро возглавляет список преступников, отпусти он его - рухнет все обвинение. Но тут же вспыхнула мысль: а не удастся ли именно с помощью рукописи выбить последнюю ступеньку из-под ног - Хорошо... Сам был молод, Олсуфьев, сам был грешен. Жду тебя, приходи, но только с рукописью. К Дубельту подошел Пиетри. Олсуфьев направился в дежурную комнату. Немного успокоившись, он вспомнил, что во время разговора с Дубельтом ему почудилось, будто за бархатной портьерой, за той, что справа от Гермеса, то ли портьера шевельнулась, то ли чья-то рука неестественно близко притянула ее к оконному косяку. "Неужели подслушивали?! Ну и пусть! - решил Олсуфьев. - Не государственные же дела обсуждали!" Во время недавнего пожара в Зимнем дворце сгорела и кордегардия - караульная рота размещалась сейчас в старой буфетной, а для дежурных офицеров был отведен Синий зал, по соседству с апартаментами фрейлин. Это соседство стесняло офицеров, особенно в ночные часы, когда дворцовый комендант требовал чуть ли не гробовой тишины. Осенние ночи тягостно длинные, спать на дежурстве не полагается, поговорить в полный голос нельзя! Остаются карты. Без обычных шуток, без подтрунивания над неудачниками, без тех возгласов, которые сами собой подчас вырываются из стесненной груди, когда верная карта оказывается вдруг битой, - азартная молчаливая игра изматывает больше, чем беспокойный сон в душную ночь. Поэтому так удивились офицеры радостно оживленному состоянию поручика Олсуфьева. Он сегодня не играл, а школьничал: подолгу задерживал карты в |
|
|