"Виктор Островски. Лев Иудеи " - читать интересную книгу автора

дыхания затуманилось холодное оконное стекло, за которым лежал невидимый
теперь городской пейзаж, Карл прищурился. Он до сих пор не пришел в себя
после всего так внезапно случившегося. Еще несколько дней назад он и его
товарищи держали все в своих руках и вдруг потеряли власть. Демонстранты,
или гражданские комитеты, как они себя называли, захватили здание. И Карлу
пришлось перекроить всю свою жизнь. Отступать, во всяком случае, было
некуда. Карл надеялся, что его исчезновения никто не заметит, и, пожалуй,
это было самое подходящее время, чтобы покинуть рушащийся мир. Несколько
часов назад последовал долгожданный звонок. Один из прежних коллег уведомил
его, что вечером за ним придут, чтобы отвести на допрос. Его полковника
Штази Карла Рейнхарта. Сомнений не оставалось: славное некогда царство Штази
закончилось. Отвернувшись от окна, он внимательно осмотрел комнату. Все так,
как он задумал. Возле него, на столешнице из матового стекла, стоит почти
пустая бутылка шнапса. За диваном картонный ящик, набитый документами с
яркокрасным штампом "совершенно секретно". Еще несколько месяцев назад,
когда начались массовые демонстрации, не получившие должного отпора, Карл
предвидел, что события приведут именно к такому концу. Эрих Хоннекер проявил
постыдное малодушие. Вот уже много недель, как у себя в Штази они сжигали
досье, которые могли разоблачить не только их самих, но и тысячи агентов по
всему миру. В каком-то безумном отчаянии они уничтожали или целыми
грузовиками отправляли в Москву ценнейшие документы, настоящие сокровища,
которые собирались долгими десятилетиями. Из глубокой задумчивости Карла
вывел громкий стук в дверь.
- Moment mal! - ответил он, подделываясь под голос подвыпившего
человека.
В это мгновение нога Йохана с тяжелым стуком упала на пол.
- Polizei hier! Катитесь к чертовой матери! завопил в ответ Карл. В
дверь громко забарабанили. Полицейские все еще не понимали, что перед ними
сверхпрочная дверь. Карл знал, что пройдет еще некоторое время, прежде чем
они ворвутся наконец внутрь и обнаружат его труп.
Он подошел к двери и громко выкрикнул:
- Да здравствует Германская Демократическая Республика!
Полицейские продолжали дубасить в дверь, и под этот шум Карл подошел к
дивану. Взвел курок "люгера" и, повернувшись к двери, громко выругался:
"Мать вашу так-перетак!", и нажал на спусковой крючок.
За оглушительным выстрелом последовала короткая, в несколько секунд,
тишина, затем стук в дверь возобновился с новой силой. Совершить
самоубийство не такое уж простое дело, подумал Карл, особенно если хочешь
начать новую жизнь. На всех личных документах, разложенных на комоде в
спальне, на самом виду, значились его имя и фамилия, только на фотографиях
был не он, а тот, кто сейчас крепко спит на диване, если только слово "спит"
применимо к тому, у кого снесена половина затылка, а мозги разбрызганы по
всей комнате.
Впрочем, Йохан и в самом деле спал, когда Карл вложил дуло "люгера" ему
в рот и выстрелил. Этот бездомный Auslander, или иностранец, известный лишь
нескольким уличным бродягам под именем Йохана, был такого же сложения, как и
сам Карл. Заманить его в почти покинутое здание, обитатели которого, прежние
офицеры Штази, разъехались в поисках убежища от Москвы до Пекина, оказалось
делом куда более простым, чем предполагал Карл. А уж после того, как он
напробовался вина из богатой коллекции Карла и стал частым посетителем, все