"Рейн Остин. Безымянная земля ("Мир пауков") " - читать интересную книгу автора

паутины, в которой покачивается очередная жертва. Как только люди могут так
жить? А воняет до чего отвратно! Он закрыл глаза и постарался припомнить
подробности только что приснившегося сна, который разбередил душу, породив
сладкую грусть и тоску о том, чего уже не вернуть.
Ему снилось, что в полутемном, низком, но довольно просторном помещении
он играет с маленькими паучатами, своими братьями и сестрами. Они боролись,
карабкались друг на друга, убегали и догоняли, покусывали и толкались - все
это без злости, конечно, в шутку, весело. Паучата были такие славненькие,
мохнатые, с цепкими, быстрыми лапками и блестящими черными глазками; и от
них очень приятно пахло. Хотя Рикон возился вместе с ними, он выглядел как
человеческий детеныш - в поле его зрения попадала то собственная голая
коленка, то вытянутые вперед руки. Но это ни его, ни паучат нисколько не
смущало - все ничуть не сомневались, что Рикон был одним из них и по праву
находился тут. Да иначе и быть не могло - их разумы были слиты воедино, они
постоянно слышали друг друга, ощущали друг друга, и это было так здорово,
так замечательно, так ни с чем не сравнимо, что...
Сквозь призрачное видение до Рикона донесся легкий шум. Он нехотя
открыл глаза и увидел склонившееся над собой лицо Боры - с отвратительно
гладкой кожей, уродливое по своим пропорциям, всего с двумя
водянисто-голубыми глазами и светлой копной растущих на совершенно
неподходящем месте волос. Волной нахлынул ее запах - точнее говоря, смрад,
от которого он едва не задохнулся.
Рикон начал медленно приподниматься на постели, и что-то в выражении
его лица заставило девушку отпрянуть. Однако никаких враждебных намерений у
него не было. Он просто перегнулся через край постели, и его вырвало,
буквально вывернуло наизнанку от гадливого отвращения. Потом он снова
откинулся на подушку, закрыл глаза и беззвучно заплакал - от жалости к
самому себе, к своим собратьям, истребляемым с невиданной жестокостью; от
сожаления о безвозвратно ушедшей поре детства и юности, таких прекрасных и
таких далеких; от жгучей боли при мысли о том, что он сам долгие годы был
соучастником несправедливой и кровавой бойни, учиненной людьми над пауками.
Спустя некоторое время он встал и, не сказав Боре ни слова, ушел.
В его душе не было ни злобы, ни ненависти - лишь боль, стыд и ощущение
полной потерянности. Так, наверно, чувствовал бы себя человек, внезапно
оказавшийся в мире, где все чужое - и природа, и образ жизни, и обитающие в
нем создания. И не просто чужое, но неприятно чужое, скорее - чуждое. Каково
человеку было бы жить, скажем, среди змей? Или крокодилов? Или вообще среди
монстров, которых и вообразить невозможно?
Рикон бросил пить, да, но только потому, что его выворачивало от одного
духа хмельного. Он бы и есть бросил - вид и запах человеческой пищи тоже
вызывали у него отвращение, - если бы это не требовалось для поддержания
жизни. Солнечный свет теперь раздражал его, поэтому днем Рикон спал, а ночью
бродил по острову в неизбывной тоске, будто хотел что-то найти или
вспомнить.
Нет, конечно, не найти. Что он мог найти на этом острове - Рикон, как и
остальные члены экипажа "Ундины", жил на острове Вьянко, у причала которого
швартовалось судно во время стоянок, - где вот уже много лет был вытравлен
всякий намек на то, что когда-то тут обитали пауки?!
Он надеялся вспомнить, и иногда это ему удавалось. Случалось, что,
свернув за угол на улицах построенного людьми города или выйдя на поляну в