"Пол Остер. Мистер Вертиго " - читать интересную книгу автора

темные глаза мастера, наверное, я расплакался бы прямо на улице.
До сих пор, вспоминая тот вечер, я так и не могу понять, сказал ли
тогда мастер правду. Беседовать с родственничками он, безусловно, беседовал,
однако спокойно потом мог все переврать. Не сомневаюсь, он к ним заходил -
описал он их точно, - но вот чтобы Склизу уж так захотелось от меня
избавиться, что он даже не спросил о наличных, это звучало почти невероятно
и тем больнее задело. Не берусь утверждать, будто мастер Иегуда надул этого
ублюдка и сбежал со мной, не заплатив, но, независимо от того, был уговор
или нет, учитывая все происшедшее позже, сам Склиз явно считал себя
потерпевшим. Не хочу сейчас попусту тратить время, гадая, соврал мастер или
не соврал. В конечном итоге важно лишь, что в тот вечер он заставил меня
сделать, как он хотел. Убедил меня не возвращаться, и я, раз поддавшись,
больше себе не принадлежал. Наверняка именно этого мастер и добивался -
чтобы мне не за что было цепляться. Когда вдруг разом теряешь тех, ради кого
жил, то без разницы, что будет дальше. Тогда думаешь, лучше бы ты умер, и
неожиданно для себя оказываешься готов сделать любую глупость, даже
отправиться в ночь с первым попавшимся встречным.
- О'кей, мистер, - сказал я, голосом, который вдруг стал на две октавы
ниже, и пронзая его самым убийственным взглядом, - вы добились, чего хотели.
Только если не сделаете, чего сказали, прощайтесь со своей головой. Я,
конечно, может, и маленький, но меня все равно не обманешь.
В поезд мы сели затемно. Когда рассвело и сквозь тучи пыталось
пробиться тусклое ноябрьское солнце, мы уже ехали на запад по штату Миссури.
После смерти матери я ни разу не выезжал из Сент-Луиса, и мир за его
пределами в то утро предстал мне мрачным: по обе стороны железной дороги
тянулись одни только серые, голые, убранные кукурузные поля. Тащились мы до
Канзас-сити, наверное, часов шесть, однако за всю дорогу мастер Иегуда не
произнес и трех слов. Он почти все время спал, прикрыв шляпой лицо, а я был
слишком испуган, чтобы что-нибудь предпринять, и лишь смотрел в окошко на
пробегавшую мимо землю и старался собраться с мыслями. От приятелей в
Сент-Луисе я не раз слышал о таких одиноких проезжих, похожих на мастера
Иегуду, которые ловят маленьких мальчиков, заманивают к себе и творят с ними
невесть что. Мне стало не по себе, когда я представил, как он снимает с меня
одежду и трогает в тех местах, где мне совсем не понравится, но не этого я
боялся. Я как-то слышал про мальчика, уехавшего вот так с чужим человеком, а
потом только его и видели. После тот человек признался, как разрубил того
парня на мелкие кусочки и сварил себе на обед. А другого посадили в темном
подвале на цепь и полгода продержали на хлебе и воде. А еще одного заманили
в дом и содрали с живого кожу. Оставшись с собой один на один и получив
время подумать, я боялся чего-то подобного. Я позволил себя заманить,
попался в лапы к чудовищу, и если на самом деле он хоть вполовину такой,
каким кажется с виду, то, скорее всего, следующего утра мне уже не видать.
Мы вышли из вагона и пошли по заполненному людьми перрону.
- Хочу есть, - сказал я, дергая мастера за пальто. - Если не накормите,
сдам первому же легавому.
- А куда ты дел яблоко, которое я тебе дал? - сказал он.
- Улетело в окошко.
- Та-ак. Значит, яблоко не считается? А как насчет бутерброда с
ветчиной? Или, например, жареной куриной ножки, или пакета с пончиками?
- Там же. Вы же, конечно, не думали, что я схаваю вашу жрачку?