"Пол Остер. Мистер Вертиго " - читать интересную книгу автора

самодостаточна. Коровы давали молоко и масло, свиньи мясо, а куры яйца,
овощи брались в погребе, в кладовых лежал огромный запас муки, соли, сахара
и одежды, так что никакой нужды ехать в город не было и в помине. Но а что,
если вдруг что-то возьмет и закончится, подумал я, что, если закончится
что-то такое, без чего нельзя? Тогда мастеру поневоле придется уехать, куда
деваться? А вот уж когда он уедет, тогда я и удеру.
Все было настолько просто, что, когда эта мысль пришла в голову, я едва
не запрыгал от радости. Уже, кажется, наступил февраль, и целый месяц я
только и думал что о диверсии. Я перебрал в уме все возможные планы и
варианты, рисуя себе картины жуткого опустошения. Начинать я решил с малого:
постепенно, по сумке, например, вынести всю муку или написать в бочонок с
сахаром, а уж если этого окажется недостаточно, тогда переходить к более
решительным действиям - выгнать кур в поле или прирезать свиней. Я был готов
на все, только бы выбраться, и не побоялся бы даже чиркнуть спичкой и
подпалить сарай.
На деле же выполнить план оказалось не так легко. Возможностей было
хоть отбавляй, однако всякий раз, когда я собирался привести его в
исполнение, у меня вдруг по непонятной причине сдавали нервы. От страха
сердце начинало отчаянно колотиться, легкие сдавливало, и едва рука
поднималась свершить наконец поступок, как некая незримая сила превращала ее
в безвольную плеть. Такое со мной случилось впервые. Я всегда был еще тот
паршивец и жил в полном согласии со своими желаниями и потребностями. Если
мне было что-то нужно, я просто шел и делал это с легкостью прирожденного
головореза, не раздумывая о последствиях. Теперь же мне что-то мешало,
вызывало странный паралич воли, и я презирал себя за трусость и не понимал,
каким образом я, ловчила высшего класса, мог до этого докатиться. Конечно,
это мастер Иегуда наслал на меня порчу. Сделал себе марионетку, и чем
отчаянней я рвусь на волю, тем крепче держит за ниточки.
Тот месяц я прожил словно в бреду и в конце концов снова удрал.
Поначалу мне, казалось, повезло. Я шел по дороге всего минут десять, как
вдруг возле меня остановился автомобиль, где за рулем сидел парень, который
согласился подкинуть меня до Вичиты. Это был чуть ли не самый приятный в
моей жизни попутчик - студент колледжа, он ехал к невесте, и мы всю дорогу с
ним проболтали, все два с половиной часа. Жаль, я не запомнил его имени.
Парень был простодушный, веснушчатый, с соломенными волосами и в шикарной
кожаной кепочке. Почему-то я помню, что девушку его звали Фрэнсин - возможно
потому, что всю дорогу он болтал о ней, подробно и долго расписывая
кружевные оборки на трусиках и розовые соски. Машина у Кожаной Кепочки была
сверкающий новенький "форд", и мы так беззаботно мчались вперед по ровной
пустой дороге, будто на свете не существовало никаких неприятностей. Я был
свободен и счастлив, и от этого по-дурацки хихикал, и чем дальше шел наш
разговор, перескакивая с пятого на десятое, тем свободнее и счастливее я
себя чувствовал.
Не могу сказать, какой именно я рисовал себе в воображении Вичиту, но
только не такой, какой я ее увидел в тот день 1925 года, - жуткий,
провонявший коровьим навозом крохотный городишко. Гороховая столица,
тоскливая, как прыщ на голой заднице. А где салуны, ковбои с кольтами и
ловкие шулеры? Где Уайтт Эрп? Не знаю, какой Вичита была во времена первых
переселенцев, только в той своей инкарнации, в двадцать пятом году, она
являла собой безрадостное скопление скучных домиков и магазинов, уж до того