"Пол Остер. Книга иллюзий " - читать интересную книгу автора

него максимум. Не было, разумеется, ни сценариев, ни предварительных
разработок. Просто Гектор и еще двое гэгменов по имени Эндрю Мерфи и Жюль
Блаустайн импровизировали на ходу, снимали нередко на чужих площадках,
используя списанное оборудование, по ночам, когда вся команда валилась с
ног от усталости. Их бюджет не позволял угробить десяток машин или показать
мечущееся стадо. Не рушились дома, не взрывались кварталы. Ни тебе потопов,
ни ураганов, ни экзотических стран. Массовка тогда была нарасхват, пленка
кончалась быстро, и о том, чтобы переснять какую-то сцену, если что-то не
сработало, можно было забыть. Главное - уложиться в график, всякие там "за"
и "против" - до лучших времен. Трюки как по команде: получи за минуту свои
три "ха-ха" и бросай в щель новую монетку. При всех очевидных минусах такой
потогонной системы Гектору, похоже, эти жесткие рамки только пошли на
пользу. Не отличаясь масштабностью, его картины брали какой-то
доверительной интонацией, которая тебя цепляла и на которую нельзя было не
откликнуться. Я понял, почему критики относились с уважением к его работе -
и при этом никогда не писали о ней взахлеб. Он не открыл Америки, и сейчас,
когда его фильмы снова к нам вернулись, стало ясно, что переписывать
историю немого кино нет необходимости. Это был скромный вклад в искусство,
скромный, но по-своему заметный, и чем больше я смотрел его картины, тем
больше мне нравились их изящество и тонкий юмор, не говоря уже о забавных и
вместе с тем трогательных ужимках главной звезды. Довольно быстро
выяснилось, что еще ни одна живая душа не видела эти фильмы в полном
объеме. Самые последние выплыли на поверхность совсем недавно, и никто не
дал себе труда объехать ради Гектора Манна все архивы и музеи мира. В
случае осуществления моего плана я стал бы первым.
Перед отъездом из Рочестера я позвонил Смитсу, нашему декану, и
попросил продлить мне академический отпуск еще на один семестр. Сначала он
несколько напрягся - мои курсы, оказывается, уже были объявлены в каталоге,
но я соврал, что прохожу психиатрическое лечение, и он тут же оттаял. Трюк
сомнительного свойства, согласен, но в тот момент я боролся за свою жизнь,
а на объяснения, почему мне вдруг понадобилось с головой окунуться в немое
кино, просто не хватило пороху. Мы поговорили по душам, декан пожелал мне
удачи, и, хотя мы оба сделали вид, что через год я возвращаюсь, мне
кажется, он почувствовал, что для колледжа я отрезанный ломоть и мое сердце
им уже не принадлежит.
В Нью-Йорке я посмотрел "Скандал" и "Уик-энд в деревне", в Вашингтоне
меня ждали "История кассира" и "Всё или ничего". В турагентстве на
Дюпонт-Сёркл я зарезервировал билеты на дальнейшие маршруты (поездом
"Амтрак" до Калифорнии, теплоходом "Куин Элизабет-2" в Европу), однако
утром следующего дня, в припадке слепой отваги, я отменил заказ и решил
лететь самолетом. Это было чистейшей воды безумием, но после такого
многообещающего старта обидно было даром терять время. Что ж, мне
предстояло уговорить себя сделать то, что я поклялся никогда не делать.
Главное, не сбавлять шаг, так что если проблему можно решить на уровне
фармакологии, я был готов наглотаться убойных пилюль. Сотрудница из
Американского киноинститута дала мне адрес врача. Я посчитал, что мой визит
займет не больше десяти минут. Я скажу, зачем мне нужны пилюли, он выпишет
рецепт - и все дела. В конце концов, это обычная история, многие боятся
летать, и ни к чему рассказывать про Хелен и мальчиков, выворачивать свою
душу наизнанку. Все, чего я хотел, это чтобы моя центральная нервная