"Опасная рапсодия" - читать интересную книгу автора (Мэтер Энн)

Глава ДЕСЯТАЯ

Во время полета из Сан-Франциско в Нью-Йорк Деймон и Поль занимались бумагами, работу, над которыми нужно было закончить до их прибытия в Лондон. И только когда «Боинг» вылетел из аэропорта Кеннеди, Деймон, наконец, смог просмотреть газеты, которые он купил в Сан-Франциско и Нью-Йорке перед отлетом. Заголовки сан-францисских газет гласили что-то о новом мировом кризисе, а под крупными заголовками, помельче было напечатано: «Жестокое убийство китаянки – второе убийство за четыре дня».

Нахмурившись, он отбросил в сторону другие газеты и дочитал заметку до конца. Имени там не упоминалось, а только говорилось, что было найдено неопознанное тело китаянки, заколотой насмерть. Тело было найдено патрульным полицейским автомобилем на обочине. Не упоминалось, где именно было обнаружено тело, и в заметке не было ничего, что могло подвести его к мысли о Цай Пен Ланг, но Деймона охватило ужасное предчувствие, что это была она. Она знала, что угрожало ей, поэтому у нее и был такой тревожный и испуганный вид.

Он дал Полю газету и, показывав на заметку, сказал:

– Что ты об этом думаешь?

Поль прочитал заметку и вопросительно взглянул на Деймона:

– Что вы имеете в виду? Цай Пен Ланг? Но это было бы уж слишком большим совпадением!

Деймон покачал головой.

– Не знаю. Она чего-то боялась. Я это чувствовал, а потом она исчезла так... – он вздохнул. – Ну, теперь уже слишком поздно. Если это Цай, ничего уже нельзя сделать.

Поль закурил.

– Нет, – сказал он твердо. – Надеюсь, вы не собираетесь возвращаться, чтобы опознать тело. Если это Цай, вы не захотите быть замешанным в дело, связанное с убийствами.

Деймон сжал губы и снова мрачно перечитал заметку. Он знал, что Поль был прав, что ему было необходимо быть в Лондоне в следующие два дня, чтобы принять участие в совете директоров «Торн Кемикалс», но, несмотря на все это, он чувствовал холодный гнев из-за этого убийства без всяких видимых причин.

В заметке еще говорилось, что не далее, как четыре дня назад было совершено еще одно убийство. Жертвой стал мужчина около сорока, англичанин, что было необычно, учитывая, что англичан среди многочисленного американского населения Сан-Франциско было не так уж много. Полиция, казалось, связывала эти два преступления, и Деймон ломал голову, пытаясь понять, что общего было между их жертвами. Он был все еще мрачен и задумчив, когда самолет приземлился в лондонском аэропорту, потом он с усилием отбросил от себя эти мысли и сосредоточился на насущных проблемах.

Аннабель играла в песке, а Эмма лежала на берегу возле нее, лениво листая журнал. Стоял великолепный день. Тент защищал их от яркого солнечного света. Прошло уже два месяца, как Эмма приехала на Санта-Доминику. Время летело незаметно, после отъезда Деймона жизнь вернулась в прежнее русло. Эмма часто и подолгу беседовала с девочкой, в основном, о жизни Аннабель уже того после трагического случая, в результате которого она ослепла. Они уже хорошо узнали друг друга. Эмма, однако, все еще не могла преодолеть внутреннее сопротивление ребенка и заставить ее говорить о событиях, предшествовавших той страшной трагедии. Несколько раз она попыталась сделать это. Как только она подводила разговор к этой теме, Аннабель немедленно, как испуганный зверек, замыкалась и уходила от разговора, стараясь отвлечь внимание Эммы на другие вещи.

Однако Эмма была полна решимости заставить ее рассказать все, особенно после того, как пару дней назад она нашла девочку плачущей. Аннабель отказалась раскрыть ей причину своих слез, но Эмма расслышала, как она, не догадываясь о ее присутствии в комнате, снова и снова тихо повторяла:

– Мамочка, мамочка.

Эмма отправилась искать Тэнси, поскольку она одна знала Элизабет Торн, и со слов Тэнси она составила себе ясное представление о жене Деймона.

– О, она была таким эгоистичным созданием, – воскликнула Тэнси, с презреньем сморщив нос. – Никогда и минуты не потратит на ребенка, если только ей не нужно использовать ее против мистера Деймона.

Эмма знала, что ей не следовало бы прислушиваться к подобным кухонным сплетням, но она была уверена, что где-то здесь скрывался ключ к слепоте Аннабель. Чем больше она узнавала об этой кошмарной автомобильной катастрофе, унесшей жизнь Элизабет, тем меньше она верила в то, что слепота девочки была вызвана физическими увечьями, потому что вне сомненья голова девочки серьезно не пострадала. Все это требовало ответов, и, может быть, Тэнси могла бы ей в этом помочь.

– А где это произошло? – спросила Эмма с любопытством.

– В Ирландии, – проворчала Тэнси. – У мистера Деймона там прекрасный дом, но мисс Элизабет там никогда не нравилось. Слишком холодно, слишком скучно, всегда говорила она. Полагаю, ей нечем было заняться, не было мужчин, с которыми можно было бы развлечься, – продолжала Тэнси, начиная входить во вкус разговора.

– Я не думаю... – начала неловко Эмма.

– А, да бросьте вы. Об этом все знали. И мистер Деймон отлично все знал, а я не скажу, что он сам был ангелом. Он даже не пытался быть верным такой негодяйке. И почему он должен был бы? Если она отказалась заботиться о своем ребеночке, когда та родилась, и уехала развлекаться в Лондон.

– Понимаю, – Эмма отвернулась.

– Ну, не знаю, можно ли это понять, – не скрывая отвращения, сказала Тэнси. – Один Бог знает, почему она вернулась обратно в Ирландию. Это причинило мистеру Деймону столько горя. Они ехали в Дублин, когда это произошло. Она всегда слишком уж беспечно водила машину, вечно у нее случалось то одно, то другое, пока не кончилось такой бедой. Она погибла, и многие из нас были рады за мистера Деймона, что он избавился от нее. Она была плохой женщиной. Жаль только, что Аннабель должна страдать из-за этого. Слава Богу, что она осталась жива. Она уж, конечно, благослови ее Бог, пошла не в эту свою мамочку.

– Спасибо, – сказала Эмма, улыбнувшись старой женщине. – Вы многое объяснили.

– Ну и хорошо. А теперь я, с вашего разрешения, пойду. Мне нужно проследить, чтобы приготовили ужин, а времени почти не осталось.

Эмма закрыла журнал и взяла Аннабель за руку.

– Аннабель, – сказала она, – расскажи мне об Ирландии.

Аннабель как-то сжалась, и вырвала руку.

– Мне нечего рассказывать, – сказала она коротко. – Мы можем пойти в воду, Эмма?

Губы Эммы на мгновенье сжались.

– Аннабель, дорогая, мы должны когда-нибудь поговорить об этом. Почему бы нам это не сделать сейчас?

Аннабель покачала головой.

– Я не хочу, – ответила она, как она делала уже неоднократно до этого.

Обычно в этих случаях Эмма прекращала расспросы, но в этот раз она сказала:

– Аннабель, ты не можешь держать все это в себе. Рано или поздно ты должна рассказать об этом, почему бы не сейчас? Ведь ты помнишь твой дом там? Папа часто навещал тебя? Кто присматривал за тобой?

По виду Аннабель было видно, как ей не хотелось говорить. Наконец она вздохнула.

– Да, папочка часто приезжал, – признала она тихо. – Тэнси заботилась обо мне. Там было много детей, и я играла с ними. Это было замечательно, – в голосе ее зазвучали грустные нотки.

Руки Эммы сжались.

– А твоя мама? – спросила она. Аннабель наклонила голову.

– Элизабет?

– Да.

– Она сказала мне, чтобы я называла ее так. Она не любила, когда я называла ее мамочкой. Она говорила, что это старит ее.

Эмма боялась ее прервать – наконец-то Аннабель заговорила.

– А ты часто видела свою мамочку? Аннабель задумчиво пожевала губы и покачала головой.

Эмма сделала другую попытку.

– А ты хотела этого? Аннабель поднялась на ноги.

– Мы можем поплавать, а? – спросила она. Эмма вздохнула и тоже встала, сбрасывая свой купальный халат.

– Думаю, что можем, – сказала она, сознавая, что, чтобы услышать правду от Аннабель, ей придется приложить еще много усилий.

После ужина, когда Аннабель уже крепко спала, а Луиза что-то шила в гостиной, Эмма пошла прогуляться по берегу. После дневной жары в наступившей вечерней прохладе дышалось замечательно. Она приняла душ перед ужином, но несмотря на это, ей все еще было жарко, и она подумала, что перед тем, как лечь спать, надо будет принять душ еще раз.

Вода, пропахшая за день ароматом цветов, нежно лизала мелкий песок. Пальмы шуршали на ветру, ночь была полна таинственных шорохов и щумов. Какое-то пятно на песке неожиданно привлекло внимание Эммы. Подойдя ближе, она увидела, что это было большущее пляжное полотенце, которое они с Аннабель забыли здесь днем. Она стряхнула его и перекинула через руку. Неожиданно ей в голову пришла мысль – вместо душа дома она может выкупаться в море прямо сейчас. Вода здесь практически никогда не бывала холодной, и перспектива поплавать в одиночестве показалась ей очень привлекательной. То, что на ней не было купального костюма, не особенно беспокоило ее. Берег здесь был обычно безлюден. Жители острова использовали галечный пляж там, где у них были привязаны лодки. Считалось, что пляж возле дома был личным владением Деймона. Она подумала, что после купания она сможет вытереться полотенцем и надеть белье и платье, которые сейчас были на ней.

Вода нежно ласкала ее тело. Раньше ей никогда не доводилось плавать без купальника, и ее ощущения были восхитительными. Как было замечательно скользить в воде среди сверкавших в лунном свете разноцветных рыбок! Она не заплывала далеко. Ей совсем не хотелось, чтобы с ней что-то приключилось из-за ее неосторожности. Эмма улыбнулась своим мыслям. Она чувствовала себя умиротворенной и расслабленной. Ей даже почти удалось убедить себя, что в отсутствие Деймона она могла забыть гложущее ее чувство одиночества, которое не покидало ее, когда он был дома.

Наконец она вышла из воды, подняла полотенце и, обернувшись им, начала вытираться. Ей теперь было намного прохладнее, и она чувствовала себя полностью освежившейся.

Когда рядом с ней раздался какой-то звук, она чуть не подпрыгнула от неожиданности. Дрожащими от страха руками она крепче прижала к себе полотенце и стала вглядываться в темноту.

– Кто здесь? – спросила она нетвердым голосом.

Кусты раздвинулись, и в бледном свете луны показалась высокая широкоплечая мужская фигура.

– Ты? – воскликнула она в изумлении. – Когда ты вернулся?

Деймон повел плечом.

– Минут пятнадцать назад. Луиза сказала мне, где ты. Она беспокоилась, что тебя долго нет. Я сказал, что найду тебя.

Пальцы Эммы сжали полотенце, и Деймон нахмурился.

– Что у тебя под ним? – спросил он сердито. – Господи Боже! Ты же плавала здесь в таком виде, одна?

Эмма густо покраснела.

– Почему нет?

– Святые небеса, не мне рассказывать тебе! – он подошел к ней, еле сдерживая гнев. – Кто угодно мог прийти сюда. Ты понимаешь? И что бы ты смогла сделать, если бы какой-нибудь пьяной скотине пришло в голову изнасиловать тебя? – его слова жалили, как жало змеи.

Эмма нервно взглянула на него.

– Но никто не пришел. Кроме тебя, конечно.

– А мне ты доверяешь? – пробормотал он рассерженно.

– А что, не стоит? – спокойно спросила она.

– Нет, черт подери, не стоит!

– Почему? Что ты собираешь сделать? Сорвать с меня полотенце? Это тебя развлечет? – она нарочно злила его, словно его гнев задевал в ее душе какие-то струны, заставляя ее поступать так.

– Нет, это не развлечет меня, – сказал он, сдерживаясь.

Эмма испытала полное смятение при одном звуке его голоса. Она нашла в себе силы и напомнила себе, что он ненавидел и презирал ее, и что бы он ни сказал ей – все это будет сказано, чтобы причинить ей боль и унизить ее еще больше.

Она отвернулась, чтобы поднять одежду, и наступила на край полотенца. Узел был завязан некрепко, и она, пытаясь поспешно натянуть его, потеряла равновесие и неловко упала на песок прямо у его ног. Чувствуя себя смущенной, как какая-нибудь напроказившая школьница, которую поймали на ее проступке, она села и посмотрела на него. Возвышаясь над ней, он казался таким огромным! Она быстро вскочила на ноги, поправляя полотенце на груди.

– Извини, но я хотела бы одеться, – пробормотала она смущенно, зная, какой ужасный у нее был вид – с мокрыми прилипшими к шее прядками волос. Он же выглядел таким холодным и далеким в темно-синем дорогом костюме и белоснежной рубашке, подчеркивающей смуглый цвет его кожи.

Деймон неожиданно схватил ее за запястье. Его взгляд был жестким и циничным.

– Нет. Ты мне нравишься такой, как есть. Сердце Эммы заколотилось – она безуспешно попыталась высвободить свою руку. Деймон, казалось, получал наслаждение, наблюдая ее безрезультатные слабые попытки, и это разозлило ее. Не торопясь, он медленным движением притянул ее к себе. Ее мокрое махровое полотенце прижалось к его вечернему костюму. Эмма непоследовательно подумала, что он может позволить себе испортить костюм, каким бы дорогим тот ни был.

– Я вся мокрая, – запротестовала она прерывающимся голосом, от смущения она не могла поднять на него глаза.

– Интересно, – пробормотал он, лениво растягивая слова. Его губы мягко коснулись изгиба ее шеи.

– Деймон, пожалуйста, – умоляюще произнесла Эмма.

– Пожалуйста – что? – иронично спросил он, лаская ее плечо.

– Отпусти меня!

– Почему я должен это сделать? Если меня забавляет заниматься с тобой любовью, почему я должен себе в этом отказывать? С тех пор, как я уехал отсюда, я понял, что физически меня все еще влечет к тебе; ты весьма привлекательное создание. Ты всегда им была.

– Деймон, не надо так, – попросила она. Он улыбнулся, но это была неприятная улыбка.

– Почему? Что ты можешь сделать, чтобы остановить меня? Если я отпущу тебя сейчас, что может помешать мне взять тебя завтра или в другой раз, а?

Эмма повернулась и посмотрела на него, не в силах скрыть любви и сострадания, которые она испытывала к нему. Если бы она не знала об Элизабет, она подумала бы, что причинила ему безмерные страдания. Должно быть, он легко прочитал ее мысли, потому что воскликнул:

– Боже мой! Не смотри на меня так! – он резко отпустил ее и отвернулся, презирая себя за свой порыв.

Эмма нервно сцепила руки. Теперь, когда она была свободна, она почувствовала, что не может уйти. Не имело значения, каковы были причины его действий, она знала только, что он был нужен ей больше, чем когда-либо. Любовь, которую она питала к нему в семнадцать лет, вместо того, чтобы угаснуть, как она надеялась, только окрепла и стала сильнее. И сейчас она любила его со всей страстностью женщины, которая в ней пробудилась.

Он небрежно стряхнул с костюма песок и сухо сказал:

– Одевайся и пойдем в дом.

– Деймон, – прошептала она робко.

– Молчи! Ничего не говори, – произнес он хрипло.

– Деймон, не будь таким! Его лицо побелело под загаром.

– Каким таким? – словно взорвался он. – Не обманывай себя, Эмма! Я не тронул тебя не потому, что мне стало тебя жаль – я не хочу лишиться самоуважения из-за какой-то маленькой обманщицы! – Эмма отступила на шаг, поднеся в ужасе руку к губам. – Что, тебе не нравится? – теперь он точно издевался. – Хорошо. Мне бы не хотелось думать, что мы не поняли друг друга.

– Ну, это, без сомнения, теперь исключено, – сказала Эмма, подняла одежду, и, не одеваясь, бросилась к дому.