"Александр Осипенко. Пятерка отважных " - читать интересную книгу авторамальчишек.
Лева с Максимкой даже растерялись, а Данилка и ухом не повел. - А он нам очень нужен, - сказал Данилка и начал помогать бабушке нести корзину с огурцами. - А это чьи сорванцы будут? - спросила бабушка, почему-то чересчур внимательно приглядываясь к Леве. Данилка ответил, что и Максимка, и Лева друзья Кешки, и поэтому у них неотложное дело к нему. Бабуля высыпала огурцы в большущее корыто, залила двумя ведрами воды и только после этого пригласила мальчишек в дом... - Садитесь за стол, - сказала она, - по глазам вижу, что вы еще и не обедали. Максимка с Левой начали отнекиваться: они, мол, только что вылезли из-за стола, и поэтому есть не хотят. Но Данилка выдал их. - Мы еще и не завтракали, - признался он. - Ну, так заодно и позавтракаете, - сказала бабушка и вытащила из печи один горшок с горячими щами и второй - с тушеной в растительном масле картошкой с лисичками и сыроежками, а к картошке накрошила малосольных огурцов и белой, как сахар, редьки, положила перед каждым по ломтю ржаного хлеба, испеченного на кленовых листьях. - Кушайте на здоровье... От такого лакомства и сытый бы не отказался. А если еще в животе с самого утра маковой росинки не было, то будешь уплетать как за себя кидать. Пот с лица и то некогда вытереть. Бабушка Ерофеиха стояла возле печи, посматривала на мальчишек с грустью Минут, наверное, через двадцать на столе ничего не осталось, крошки и те подобраны, тарелки и те вылизаны. Данилка хотел уже давать команду вставать из-за стола, как в сенях кто-то громко затопал. Может быть, Кешка? Но нет!.. В избу ввалились два фашистских солдата. Один был рыжий, конопатый, курносый, на небрежно распахнутой груди его болтался коротенький вороненый автомат. Другой выглядел совсем по-свойски, словно деревенский дядя, которому неизвестно зачем натянули военную форму. - Партизан... Большевик... Комсомол! - как ужаленный закричал рыжий, не успев переступить еще порог. У мальчишек мурашки поползли по телу: не иначе как за ними пришли, потому что в доме только они и могли считаться партизанами. Из бабушки Ерофеихи, известно, какой партизан. Но как раз бабушка Ерофеиха и не испугалась. Она, как тот коршун, накинулась на рыжего: - С перепоя ты, что ли? Где ты тех партизан увидел? Разве ты не видишь, что это дети, киндеры по-вашему... Рыжему, наверное, стало стыдно, он сразу потерял воинственность и спокойно стал в угол, где висела полка с кухонными принадлежностями. Зато у солдата, подобного на деревенского дядю, появилось желание поговорить. - О-о-о, киндер! - воскликнул он, словно узнал своих детей. - Киндер гут!.. Зер гут! Матка гут! Партизан шлехт... Партизан то есть плехо... На большее у него, видимо, не хватило слов, и он прекратил свой |
|
|