"Случайный попутчик" - читать интересную книгу автора (Шишкин Иван Тимофеевич)

2. Новое имя.

Прошло четыре дня, тихих и монотонных. Кадет немного отъелся и совершенно отоспался. Сутки на Гиккее были более, чем в два раза длинней стандартных, но на этой планете его организм все никак не мог к этому приспособиться. Скорее всего, потому, что его жизнь на этой планете с самого начала была очень небезопасна, и инстинкт выживания – интуитивное познание, третий глаз, Неспящая Черная Горная Кошка – была постоянно в напряжении.

Если у него не было дел – а он уже подострил и поправил стрелы и арбалетные болты, мечи, кинжалы и наконечники копий у всех воинов отряда – он начинал зевать уже в середине светового дня, а просыпался в середине ночи. Убедившись в его способности хорошо видеть в сумерках и в темноте, командир отряда Кьюррик теперь ставил его только в самые трудные, рассветные дежурства в переднем дозоре и даже доверял ему свою драгоценную подзорную трубу. В какое бы время и с какой стороны Кьюррик не подкрался, стараясь застать дозор врасплох, Кадет с напарниками всегда встречали его бодрыми и насмешливыми взглядами. И быт Кадета налаживался, обрастал вещами. Оставшись в отряде, он сразу же получил от Кьюррика войлочную попонку для сна и сидения на камнях (обычная солдатская попонка оказалась ему коротковата и он получил Кьюррика еще одну, соединил обе веревками, получилось замечательное ложе), толстую кожаную накидку от непогоды, которая служила и одеялом, чистые тряпицы и сыромятные ремешки для перевязки ран, запасную форменную черную рубашку, кожаные наколенники и налокотники, широкий поясной ремень с петельками для цепляния различных предметов, изогнутую грубоватую иглу и нитки для починки одежды, кусок мыльного камня и мешок, для переноски всего этого богатства. По крайней мере, Кьюррик, выделивший все это для бывшего голого раба, считал это богатством. Не было только кошеля для денег, да ведь и денег у Кадета не было. Когда делили трофеи после ночного боя с охраной каравана, Кадету по праву досталось только все оружие Быка: плохенький щит, отличный раздвоенный меч, три кинжала, три метательных ножа и маленький бритвенный нож-кадык. И большой гардероб новой одежды: верхние и нижние штаны, голубые рубашки, летний полукафтан. И ботинки. Замечательные ботинки!

И кормили Кадета на славу: двойными порциями. Особенно ему нравилась очень вкусная фасолевая каша. А от солдатского вина, кислого и не ароматного, он отказывался, предпочитая воду из маленькой быстрой и холодной речушки, текшей сразу за Воротами.

По ее берегам росли безягодные кусты и даже невысокие деревья, зацепившиеся за камни и тонкий слой нанесенного за века песка и земли. Вкус воды подсказывал, что река образована земными ключами и талой водой ледника. Может быть того огромного, который лежал на виду, в графстве Лэннда, на склонах величественного кряжа. Речушка вытекала из узкой расщелины в теле большого голого утеса, расщелины слишком узкой, чтобы Кадет мог в нее протиснуться и поисследовать, и быстро бежала вдоль южной стены кратера, а затем внезапно проваливалась в узкую трещину, словно бы ее и не было. Кадет ежедневно купался в этой речушке – ложился навзничь, и вода промывала густые курчавые волосы на голове, спине и груди. Привычка обустраиваться брала свое: «Здесь можно поставить плотинку, образуется пруд и водопой…» – сами по себе приходили ему в голову неосуществимые и никому не интересные планы. Он избавился от вони, присущей рабам. От насекомых, кусачих и щекочущих. От отрицательной энергии, энергии смерти, которой он набрался в караване рабов. Сейчас он вновь начинал ощущать свое тело не по частям, как было в недавнем рабстве, а как всегда раньше – целиком, замкнутой системой. А через несколько дней, когда его организм завершит свою потаенную восстановительную работу и даст ему об этом знать, он собирался осторожно попробовать погонять по всем каналам энергию жизни, которая сейчас накапливалась. Неспящая подсказывала, что из-за испытаний последнего времени ему надо пройти курс глубокой медитации. Но сначала требовались еще три-четыре дня покоя, а затем – сутки времени и место безопасного одиночества. Такое место он и искал.

Обычно после сдачи дежурства и завтрака, с утра подремав в тени кустов на берегу речушки, он приступал к обследованию ближайших скал и расщелин – Кьюррик не позволял ему удаляться от Пограничных Ворот. Привычного для петрографа молотка у него не было, камни приходилось отбивать или ковырять тяжелым трофейным кинжалом. Базальт, пласты древнего черного гранита, меловые вкрапления, следы известняка, белые, розовые, серые и зеленые крупинки полевого шпата – здесь миллионы лет назад плескалась лава, вытекшая из ближайшего взорвавшегося вулкана. Сами Пограничные Ворота, скалы – они стояли почти правильным полукругом на неравных расстояниях между собой – были восточной частью полуразрушенной стены древнего кратера. Сразу за ними лежало дно кратера – довольно неровное округлое плоскогорье, ограниченное острозубыми стенами, а в западной стене кратера был широкий пролом, Пролом, оттуда начиналась дорога в графство Лэннда и дальше, в столицу Стерры. Поднимаясь на вершины скал Пограничных Ворот, Кадет подолгу рассматривал в подзорную трубу гористые горизонты всех сторон света. И гадал – где, вероятнее всего, мог здесь сесть его «Робинзон» в автоматическом режиме? Этот режим возводил в абсолют скрытность, труднодоступность и полное безлюдье места посадки. Если хоть одно условие не могло быть соблюдено на твердой поверхности планеты, «Робинзон», выполнив три поисковых витка в разных плоскостях наклона орбиты, автоматически уходил на высокую орбиту, на расстояние двух тяговых импульсов от маршевых движителей, сейчас зависших где-то над Гиккеей. «Где-то» – это там, где «Робинзон» отстыковался от них и ринулся вниз. Конечно, координаты этого места намертво зафиксированы в навигационном компьютере «Робинзона», но не в памяти умиравшего Кадета – потому что, отдавая из скафандра в шлюзовом отсеке команду на отстыковку и аварийную посадку «Робинзона», он был практически беспамятен, полумертв. Да и в нынешнем его положении – без диска-амулета – пользы бы от этой информации не было никакой.

Он уже искал «Робинзон» на Зеленых и Срединных Землях Гиккеи, на это ушло почти два с половиной стандартных года, и много сил, но там диск-амулет не улавливал радиосигнал автоматического буя «Робинзона». Лишь однажды на Срединных Землях, на северном побережье, в самом конце последней зимы, взобравшись на самую высокую гору, во время сеанса связи на дисплее диска проскользнул единичный импульс, моргнул зеленый светодиод, заколотилось сердце и стало сухо во рту…но компьютер не смог определить азимут сигнала. Да и сигнал был неправильный, если это вообще был сигнал. Кадет понимал, что прохождению радиосигналов мешали огромный диаметр Гиккеи, гигантский объем ее океанов и морей, обилие на континентах близко лежащих от поверхности почвы руд и очень высокая плотность атмосферы. А может быть, это был искаженный отражением от верхних слоев атмосферы электрический разряд первых весенних гроз на Каменных Землях. Так он объяснял Монаху и себе отсутствие сигналов на следующих сеансах связи. Кстати, пора выйти на связь с Монахом и послать ему ментограмму. Короткую, что-то вроде «Я жив. Я здоров. Я свободен!», нет, еще короче: «Здоров и свободен», нет «Все хорошо!». Монах пока плохо освоил технику обмена метограммами, он из той замечательной категории людей, одаренных людей, которые умеют думать сразу о многих вещах, все вокруг себя замечать, но плохо сосредотачиваются и непоследовательны.

…– Не падай духом. Надо проверить Каменные Земли, – говорил Монах, чисто выбритый, дорого одетый, заглядывая в лицо Кадета.

– Конечно,- охотно соглашался Кадет. Он сделал глоток вина. – А потом – те континенты, которые вы еще не открыли… Будем первооткрывателями… Занесешь этот факт в свою Книгу.

Они сидели в мягких креслах возле пылающего камина после неторопливого замечательного обеда за вином, очень дорогим и очень вкусным и душистом розовом вином знаменитых местных виноградников, в самой дорогой комнате большой портовой гостиницы в красивом и веселом городе-порту Анапль на восточном побережье Срединных Земель. Они, по местным меркам, были невообразимо богаты, и Кадет решал, что делать дальше. Эта гостиница и еще другая, неподалеку, маленькая, очень удобная и своим уютом напоминавшая Кадету гостиную «Робинзона», теперь принадлежали Монаху, но его совершенно не интересовала спокойная размеренная жизнь. Кадет в этом славном приятном городе-порту владел большой усадьбой с домом и садом, но и трех дней подряд не мог прожить в ней – начинал раздражаться. Их обоих тянуло в порт.

За оконным стеклом истекали – слезами? – последние сосульки. Чувствовалось приближение весны, голоса женщин и детей были звонкими, лавочники торопливо обновляли вывески, потрепанные зимними штормами, и в порту было уже много вымпелов торговых кораблей.

– Осядь здесь! Хватит с тебя приключений, Монах!… Хороший климат, веселая шумная жизнь, много новых людей и историй для твоей Книги… А я сбегаю туда, проверю, и вернусь. Летом намоем еще ящик песка на нашем прииске, захотим – еще намоем, там золота, подсказывает мне Неспящая, еще на шесть – семь таких, ты заведешь себе, наконец, постоянную женщину – трактирная певица явно положила на тебя глаз, я открою здесь самый большой на Гиккее магазин, назову его «Гипермаркет» – это значит, что в нем…

Но через четыре недели на другой стороне Срединных Земель они погрузились как важные пассажиры на справный торговый корабль, идущий в порт Дикка на Каменных Землях – и попали в порт Дикка, через два месяца, оборванными, дважды перекупленными рабами пиратов. Монах, друг…

Кадет еще раз внимательно осмотрел южный и восточный горизонты. Только оттуда могли прийти враги.

Каменные земли. За Пограничными Воротами на восток, в сторону Империи чугов, скорее всего, тянутся неровные плато, образовавшиеся после многократный излияний лав. А лавы исторгались наружу из вулканов, напластовывались, поднимая уровень поверхности, превращая эти земли в нагромождение скал и гор. По рассказам, Империя чугов – полупустыни и пустыни, а основные горы, двадцатитысячники, вероятней всего у него за спиной, на северо-западе, в королевстве Стерра… Там, на больших высотах «Робинзон» вполне мог найти безлюдное, труднодоступное и скрытное место для автоматической посадки. Был бы диск-амулет сейчас на груди, в одну из ночей он мог бы послушать эфир… Надо скорее добраться до торговца Аарона в порту Дикка.

Он начал неторопливо спускаться со скалы. На этих спусках и подъемах он отводил душу: задубевшая кожа на босоногих ступнях раба сейчас снова приобретала необходимую для скалолазания гибкость, приятно ныли мышцы, обострялись слух и зрение, быстрее копилась энергия.

Поначалу все воинство отряда, включая Кьюррика, с интересом и даже некоторым ожиданием несчастья наблюдало за ползанием Кадета по скалам вверх и вниз, но медленное монотонное карабканье человека по никчемным горкам быстро наскучило, и воины скоро даже пари на «свалится-не свалится» перестали заключать. А потом непоседливость Кадета даже начала вызывать у дозорных раздражение – он отвлекал: ну, чего бы новичку не поспать или не посидеть в тихом тенистом месте у костра вместе с боевыми товарищами, не послушать солдатские байки, не похлебать чайку, благо сам и вкусную воду нашел и душистые травки с горок принес – и раздражение было бы высказано, если бы не молчаливое покровительство Кьюррика. Кьюррик наблюдал за ним, изучал.

На самой левой, очень труднодоступной и высокой скале Пограничных Ворот Кадет обнаружил естественное укрытие – небольшую песчаную пещерку с удобным скрытым обзором во вражескую сторону, расширил ее и укрепил потолок, там он и проводил большую часть дежурств. И на шестой день отдыха, днем, он заметил далеко впереди на востоке, быстро движущееся по плоскогорью со стороны Империи чугов темное пятно. Он поднес к глазам подзорную трубу Кьюррика, и, хотя ее линзы были плохо отшлифованы и мутноваты, пятно немного приблизилось, и стало очевидно, что к Пограничным Воротам торопливо движется большой конный отряд. Время от времени блики Светила отражались от полированного металла – доспехов или оружия отряда. И была среди этих бликов одна постоянная светящаяся точка – то ли полированный шлем, то ли воинский штандарт. Кадет выбрал подходящий камешек и бросил его вниз, целясь в большой стальной щит Кьюррика, прислоненный к валуну. Камешек долетел, металл зазвенел, солдаты завертели головами, а Кадет, свесившись с карниза скалы, указал им рукой в сторону приближающегося отряда. Кьюррик жестом приказал ему спускаться.

– Там большой отряд,- доложил Кадет, возвращая Кьюррику подзорную трубу, – конные, торопятся.

– Арбалетчики и лучники – за камни, мечники – снаряжайте копья,- приказал Кьюррик. – Мы пропустим чугов за Ворота, на нашу землю. Чтобы Король не гневался на нас за драчливость. Чтобы он наградил нас за усердие в защите нашей земли. Спрятаться и молчать! Лучники! Два залпа, на большее не будет времени, сначала ссадите чугов с коней, и – за мечи. Порубились – луки в руки! Мечники! Сначала напасть с копьями, как можно больше изранить, а потом добивать мечами. Нас – пятьдесят отличных бойцов! Мы – сила!…

– Мы – сила! – гаркнули воины.

– В бою защищай мою спину,- не поворачивая головы в сторону Кадета, сказал Кьюррик. Это была большая честь и огромное доверие.

– Спасибо, мастер,- благодарно пробормотал Кадет и надел ботинки Быка. Потом просунул голову в переделанное ярмо, к которому сзади и спереди на обрывках своих бывших цепей он приладил удлиненные стальные щиты – чем не кираса? – закинул за спину отличный меч Быка, взял в руки маленький щит и секиру. – Я готов!

Чуги – видимо, это был отряд, разыскивавший следы пропавшего каравана рабов, вломились в Пограничные Ворота, как в свои собственные: шумно, безоглядно-смело, яростно – и попали в засаду. Залп лучников и арбалетчиков сразу опрокинул на камни почти половину конных, смешав отряд, одновременно мечники обрушили на чугов копья и сразу же дружно врубились в их ряды, нанеся им хороший урон, затем отступили, давая простор стрелкам. Ударил еще один залп стрел и болтов, чуги попятились, закрываясь щитами, но мечники вновь ринулись на них, и сражение разбилось на десятки отдельных схваток. Лязг стали, ржание коней, выкрики и вопли людей разносились эхом между скал и по каменистой пустоши. То тут, то там кто-то падал после взмаха меча или удара копья и иногда уже не поднимался, и такого человека топтали и чужие и свои, и взбесившиеся от страха лошади.

– Не напирай! – несколько раз среди боя сердито бросил мастер Кьюррик Кадету, защищающего его спину. Но так безопасность спины Кьюррика уменьшалась, потому что все время находились желающие воткнуть ему в спину или в бок копье, меч или кинжал. Могучий Кьюррик врубался в тесную толпу чугов большим боевым топором, резко меняя направление ударов и шагов, внося в ряды беспорядок, сваливая себе под ноги махами топора по одному, а то сразу и по два врага – а Кадет методично добивал их мечом – и Кьюррик почти не заботился о защите. У Кадета было много работы.

Несколько раз Кьюррик почти дотягивался топором до сверкающего золотым шлемом воина с умело разящими короткими пиками, одетого в расшитый золотом красный плащ, но каждый раз на защиту этого воина бросались чуги, даже раненые. Они хватали Кьюррика за ноги, висли на нем своей тяжестью, кусали его сапоги, и воин-вождь на большом вороном коне успевал уклониться.

– Возьми его! Конь – твой! – прохрипел Кьюррик, задыхаясь.- Я встану у тебя за спиной… Залп! Залп! – хрипло крикнул он, оглядываясь по сторонам. – Стерра!… Стерра!…

– Стерра!… – браво откликнулись воины со всех сторон.

Засечный… восьмерка… подрез! Готов!… Прыжок! Кьюррик, не отставай!… Коленом в горло – прощай, чуг!… Круп коня!… Два меча слева!… Каролинский выпад – в грудь!… Есть! Еще раз! Падай!… Спасибо, Кьюррик!… Засечный… длинный вертикальный…восьмерка…толчок! Конь попятился, поворачивается… Морда коня!… Гладко выбритое молодое смуглое лицо с яростными глазами под золотым шлемом… Выбить коленом ногу из стремени!… Вот так! Всадник выронил пику, наклонился и, чтобы не упасть, схватился за гриву коня, сползая с седла… Теперь ты мой!… Левая рука вверх и вперед! Ткань! Захват! Какая скользкая ткань! Лишь бы оказалась крепкой…Рывок! Кадет присел, свалил наездника на почву, кувырнулся через него… локтем в горло!… Увернулся!… Кинжал!… Ах, ты!… Коленом тебя в живот!… То-то! «Плени его! Не убивай!» – хрипит Кьюррик где-то рядом… Пальцем сбоку – в открывшийся висок!… Обмяк!

Кадет вскочил на ноги, отбросил щит, перебросил меч в левую руку, правой рукой подхватил безвольное, неожиданно легкое тело чуга, и, косыми махами меча разгоняя и раня попадающихся ему на пути врагов, побежал к валунам, едва увернувшись от арбалетных болтов, метнувшихся ему навстречу.

– Обоз!… – из последних сил прохрипел багровый и потный от напряжения Кьюррик, опуская топор, и Кадет, бросив пленного за валуны, под охрану арбалетчиков, побежал к Пограничным Воротам, в створе которых кипел бой за обоз.

Победа, двадцать семь убитых чугов, еще девять – добитых раненых, три повозки с продуктами и оружием, девять лошадей, один пленный- это результат. Девять убитых, двадцать раненых – это цена.

Сидели кружком, даже не выставив дозор, молча отдувались, пили воду, кряхтели. Не хотелось ничего.

– Ты его не убил? – спросил о пленном Кьюррик, уже отдав все распоряжения по поводу дозора, трофейного оружия, обеда и похорон своих убитых. – Пойдем!

Они присели возле неподвижно лежащего тела. Кьюррик пощупал пульс на шее пленника и довольно кивнул головой. Расстегнул ремень под подбородком, сдернул шлем с безвольно мотнувшейся головы, посмотрел на шишку и расплывающийся синяк на виске, у самого края темных густых коротко постриженных волос, недовольно крякнул. Аккуратно развязал тесемки дорогого плаща, откинул его полы. На пленнике был тонко выделанный стальной с золотым рисунком нагрудник, такие же наплечники, наколенники и пустые ножны поясного кинжала. Размотал кожаные шнурки, снял нагрудник, разорвал ворот дорогой тонкой рубашки… ожерелье из необработанных драгоценных цветных камней… холмики задорных грудей… Женщина! Уши не проколоты – незамужняя женщина…

– Красивая…- произнес кто-то из воинов, обступивших пленницу и очень по-мужски вздохнул. – Живая?

– Из богатых…- произнес другой. И напомнил: – Каддет! Получишь награду или выкуп – угостишь нас вином. Так полагается!

Ей в лицо плеснули холодной воды, она не пошевелилась. Кьюррик нахмурился.

– Разрешите мне, мастер,- Кадет дотронулся до шишки – гематома!, потрогал ее края и с облегчением обнаружил, что височная кость цела. Поставил палец – и неприятно поразился его нецелительской нечистоте – на точку пробуждения, слегка помассировал. Через десять ударов пульса массаж точки отозвался глубоким вздохом пленницы. Кадет снял боевые перчатки с пленницы, сильно, болезненно помял бледные ногти. И ресницы затрепетали, мягкие бледные губы скривились в гримасе, шевельнулись брови. Женщина открыла светлые льдистые глаза, всмотрелась в лицо Кадета… Сначала в ее глазах плеснулся ужас, рот полуоткрылся в задержанном крике, и руки судорожно закрыли грудь, сдвинулись и напряглись ноги – обыкновенная реакция женщины, но губы тут же подобрались, брови нахмурились, и полный ненависти взгляд прошелся по лицам воинов.

– Хочешь пить? – мягко спросил ее Кьюррик. В ответ она плюнула ему в лицо. Ожидаемая реакция – опоздавшая реакция. Загнанные в угол звери бросаются, стараясь вцепиться в горло, слабый человек – плюется. Кадет ладонью перехватил плевок. Женщина отвернула лицо. – Это он тебя пленил,- Кьюррик кивнул в сторону Кадета. Косой взгляд на врага и опять плеснувшийся в глазах ужас. – Ты знаешь, у нас нет рабства,- мягко сказал Кьюррик. – И мы не насилуем пленных. Ни мужчин, ни женщин, не бойся этого, мы – не вы, чуги. Это мой воин. Его зовут Каддет. Он будет тебя стеречь. Слушайся его…Разойдитесь!- негромко приказал Кьюррик, и все воины немедленно отошли от пленницы. – Кто нашел ее кинжал, пусть отдаст Каддету, это его трофей… – так же негромко добавил Кьюррик, как бы в сторону.

– Встань,- строго сказал Кадет, и женщина, пораженная способностью этой жуткой громадной обезьяны правильно говорить по гиккейски, послушно быстро встала. Но покачнулась из-за головокружения, и замерла, когда, удерживая ее от падения, Кадет подхватил ее за талию. Он снял руку и усмехнулся про себя – шансов завоевать доверие женщин на Гиккее у него как не было, так и нет… А всему виной – гиккейские девичьи сказки: в них самый страшный вариант девичьей судьбы – стать женой гигантской обезьяны. Так однажды ему объяснила одна старая добрая женщина на Зеленых Землях.

Он собрал с камней все эти мелкие железки: нагрудник и заспинник, наколенники, наплечники, уголки, пояс с пустыми ножнами, пояс с кошелем… Пленница стояла перед ними в тонких шароварах из дорогой блестящей ткани и порванной у ворота рубашке.

– Женская Честь! – напомнил ей Кьюррик, и пленница швырнула ему под ноги стилет в кожаных ножнах. Оказывается, такой стилет прячут в широком поясе шаровар. – Шпилька! – из шва на левом рукаве рубашки женщина вытянула за круглую головку тонкую блестящую иглу. Кадет не успел, захваченный врасплох, но Кьюррик все-таки смог перехватить ее руку с иглой, метнувшуюся к беззащитной тонкой шее. Он сильно сдавил перехваченную руку и вынул иглу из пальцев. – Не делай этого никогда,- Кьюррик нахмурился. – У тебя есть Имя? Нет. Значит, твоя жизнь принадлежит твоим родителям и твоему Императору. Так, кажется, заведено у чугов? – Пленница промолчала. – Посмотри ее обувь,- велел он Кадету. – Иногда под стельками…

Под стелькой в одном маленьком ботинке лежало длинное лезвие острого ножа без ручки. В другом ботинке к стельке снизу были чем-то приклеены три большие золотые монеты, тяжелые Империалы – выкупные деньги.

– Я не хочу тебя унижать. Я оставлю тебе пояс невинности,- тихо сказал Кьюррик пленнице. Она покраснела и сжала губы. – Если ты прячешь в нем оружие – отдай его нам. И не делай ничего, чтобы я тебя унизил. – Она гордо вздернула голову, смотря в сторону. – Вот теперь – все! – Кьюррик кивнул Кадету. – Я ее доверяю тебе.- И посмотрел на него строго.

– Почему я, мастер?! – взмолился Кадет.

– Потому что я тебе доверяю,- веско произнес Кьюррик. – Бой показал, Каддет, что я могу доверять тебе.

Пленница стояла молча, глядя в сторону.

– Каддет не обидит тебя и защитит, если понадобится,- мягко произнес Кьюррик. Пленница закусила губу. – Пойми, ты не раба его, а пленница.

Кьюррик ушел, и Кадет остался один на один с девушкой. Молчание и бездействие – путь к отчуждению.

– Пойдем, ты умоешься, – сказал Кадет пленнице и пошел к речушке. Ему было обидно: из-за этой женщины теперь он не сможет лазить по скалам.

Прошло три дня – гонцы, посланные Кьюрриком, уже должны были доскакать до столицы с вестью о победе в бою и пленнице. Оставалось подождать дня три-четыре, и другой гонец доставит какое-нибудь распоряжение и закончится это муторное безделье.

И днем и ночью он находился рядом с пленницей, не сказавшей никому ни одного слова. Молча съедавшей ту пищу, что ей давали, молча лежавшей без сна длинные пустые дни в шалаше, который для нее соорудил Кадет поодаль от воинов, почти неслышно посапывающей там же ночью. Молча встававшей, когда ей требовалось уйти за дальние валуны. Она просто вставала, гордо глядя в сторону, а не под ноги, и ждала, когда страж тоже поднимется, и шла в нужную сторону. Ни разу не обернулась, не проверила, подсматривает ли за ней страж в самые деликатные моменты. Наверное, она считала его собакой-охранником, не стоящей слов и внимания. А Кадет исподволь наблюдал за ней, сквозь ресницы, делая вид, что дремлет. Так, он знал, что она иногда плачет – неслышно, без слез, без движения. Всего лишь прерывистое дыхание выдавало ее в эти минуты. Он узнал, что она грамотна – изредка забывая о его близком и постоянном присутствии, лежа в шалаше, она водила пальцем по воздуху и ему однажды удалось прочесть по буквам: Г-И-Г-А-Р, М-А-М-А. И еще он подозревал, что у нее очень сильно болела голова в тот день, когда жара сменилась на грозу – в полудреме она стонала. Жалобно, как больной ребенок.

Кьюррик подменял Кадета, когда тому тоже требовалось поспать, поесть, умыться, размяться, сходить за валуны.

– Примерь на себя коня, он – твой, – вечером четвертого дня ожидания предложил Кьюррик, садясь возле шалаша, – возьми мое седло в повозке.

– Спасибо, мастер,- Кадет поклонился и легким шагом направился к коновязи. Вороной встретил его ударом заднего копыта, яростно захрапел и встал на дыбы. Он мотал головой с таким отчаянием и так крутился на поводке, что Кадета качало. Силы у них были почти равны, и справиться с Кадетом конь не мог, но и Кадету никак не удавалось надеть на коня седло. Время шло, а они все толкали или волочили друг друга. Сидящие в сторонке воины потешались от души, но воздерживались от замечаний и советов. Наконец, конь не выдержал напора и принялся прыгать и лягаться во все стороны, в кровь разрывая себе губы уздечкой. Кадет едва уворачивался. Это была истерика. Конь не воспринимал его как человека. Конь чувствовал древнюю ауру урду, окружающую Кадета, и его древние инстинкты брали верх над разумом. А разум у коня был. Будь у Кадета побольше свободного времени и если бы отсутствовали нежелательные свидетели, он усмирил бы коня, подчинил, наложив ментальные блоки на его память, но это был бы уже не боевой конь – умный, азартный и бесстрашный – а послушное тягловое животное. Нет, не нужно. Живи свободным, решил Кадет, и оставил попытки усмирить коня. Новое имя он ему не давал, знал, что конь не примет его, а старое имя было неизвестно.

– Эй, Каддет! Боится тебя конь, сразу не приручишь,- подойдя, высказался один из молодых воинов отряда. – Давай я попробую…

Кадет передал ему уздечку.

– Ну, милый, ну, зверь…ну, спокойно… – воину удалось развернуть голову коня в свою сторону. – Ну, красавец…Что ж ты без гостинца к нему подходишь, Каддет, – воин протянул коню на открытой ладони кусок солдатского сухаря. – Он же привык к ласке и угощению, девчонка-то, наверное…Ой!… – воин закричал от боли, выпустив уздечку и прижимая помятые пальцы к животу. А конь, почувствовав свободу, отпрыгнул в сторону и поскакал в направлении речушки.

– Кьюррик! – в один голос закричали воины. – Конь сорвался! – А другие бросились к покалеченному воину.

Кадет первым добежал до шалаша. Кьюррик ждал его, уже готовый действовать.

– Каддет, останься здесь,- велел он. – Как зовут твоего коня, чуг? – спросил он, просунув голову в шалаш. Пленница промолчала.- Если мы не подманим его, придется его убить… – с сожалением, но твердо, прибавил он.

– Баку! – глухо отозвалась пленница. Послышались шорохи, и она выползла из шалаша. Поднялась на ноги. – Баку! – крикнула она. -Ба-Баку! Баку!…

Ей еще дважды пришлось кричать, будя эхо, прежде чем в дальнем конце речушки из-за кустов на ее голос не вышел вороной. Он был настороже.

– Баку!… – нежно позвала пленница, и конь сделал несколько осторожных шагов ей навстречу. А она шагнула вперед. – Ба-Баку!… Баку… – она гладила его шею, трепала сторожкие уши. – Я здесь, Баку…- Не глядя на Кьюррика, она приняла из его рук аркан и накинула его на шею коня. – Баку… Слушайся, Баку…слушайся… – Конь фыркнул.

Она вернулась в шалаш и затихла там, коня без сопротивления отвели к коновязи, Кадет уселся на привычное место перед входом в шалаш, а Кьюррик взялся за перевязку помятых и израненных пальцев молодого воина.

Такое вот приключение случилось у них в тот день, и воинам было о чем поговорить за ужином, и уже все готовились ко сну, лениво бродя по лагерю, когда с запада, со стороны Стерры, через Пролом на дно кратера неожиданно выскочили всадники. Первоначально это вызвало в лагере переполох и хватание за оружие. Но один из всадников протрубил в горн знакомый сигнал, воины радостно загалдели. Горнист спешился, взглядом отыскивая Кьюррика, и Кьюррик, поправляя форменную одежду, поспешил ему навстречу.

– Жалование и деньги за трофеи привезли! – объявил Кьюррик, и воины без команды выстроились рядами, оживленно и радостно переговариваясь. Кьюррик повел прибывшего гонца к своему костру, но на полпути повернул назад – в это время через Пролом в кратер как-то разом хлынули стройные пешие ряды королевских воинов, блеснул войсковой штандарт, плеснулось знамя, показался лес раскачивающихся пик большого отряда конницы, вдалеке послышался скрип колес множества повозок, а за ними с грохотом на камень дна кратера вкатились платформы с баллистами и катапультами.

Была ночь, но никто не спал: военный лагерь все еще обустраивался.

– Ты хотел увидеть этого человека, генерал лорд Варра, – лорд Барк ввел Кадета в штабную палатку и поставил в ее центре. В палатке было светло, уже стояла на своих местах походная плетеная мебель и подставка для оружия. Генерал читал какой-то документ на длинном листе бумаги. Он был – в очках!… Грубо сделанных, в тяжелой неуклюжей золотой оправе, но – в очках! Более того, он был безногий! Культи ног свободно свисали с сидения плетеного кресла. Но плечи генерала были широки, полуголые руки сильны, моложавое лицо, попорченное шрамом и темными пятнами, открытое и властное, а его светлые волосы были свиты в четыре косички, на двух из них висели драгоценные камни – королевские награды. Нешлифованные алмаз и изумруд, определил Кадет.

– Он называет себя Каддет. Знаешь, у него сильные поручители… – серьезно произнес лорд Барк.- Граф Лэннда!… Кьюррик!… – Лорд пододвинул одно из кресел к столу и сел, положив ногу на ногу, удобно и, похоже, надолго.

Генерал отложил бумагу, привычным жестом снял очки и потер глаза. А затем мельком взглянул на Кадета. Взглянул, а потом начал изучать. Кадет стоял на вытяжку, как курсант в строю. Постепенно на лице генерала проступило недоумение.

– А ты – человек? – спросил генерал с искренним недоверием.

– Человек, мой лорд! – Кадет не сумел скрыть, обида прозвучала в его тоне.

– Я не хотел тебя обидеть…- генерал заглянул в документ,- Но ты – так… необычно выглядишь…Не боишься стаи собак-людоедов… Ползаешь по скалам без веревок, как паук… Оживляешь полумертвых… Что еще ты умеешь?

– Я – горный мастер…- терпеливо начал свою легенду Кадет. Генерал махнул рукой:

– Все это я уже прочел,- он потряс документом. – Скажи, что еще необычное ты умеешь делать, чтобы я нашел тебе занятие, раз ты не хочешь быть воином.

– Кажется, ничего другого… А всему тому, что вы, мой лорд, назвали, я научился, когда был дома, а также на Зеленых и Срединных Землях…

– Бывал ли ты в городе Лик княжества Жижа на Зеленых Землях? – спросил генерал.

– Там все мертво и обуглено, мой лорд. Там отчего-то был сильный пожар. И еще что-то…- осторожно добавил Кадет. – И там почти никто не живет, не живет после войны.

– Значит, до сих мертво… Не довелось ли тебе видеть там мои ноги, растущие из земли?- засмеялся генерал. – Они где-то там… Да, похоже, ты был на Зеленых Землях. Что ты там делал?

– Я искал руды для продажи, искал работу… Но там – война, мой лорд…

– Из уважения к мнению твоих поручителей я объясню тебе, Каддет, как сейчас обстоят твои дела. Мой учитель и друг, бесстрашный граф лорд Лэннда, очень рассердил нашего доброго Короля своей выходкой с освобождением рабов. Теперь мой друг… э-э-э, скучает и спорит,- генерал улыбнулся,- с женой и своей овдовевшей дочерью в родовом замке. Королю пришлось спешно послать меня и эту маленькую армию, чтобы закрыть Пограничные Ворота Королевства – это чтобы чуги не нанесли нам неожиданный ответный удар. По приказу нашего Короля мы очень торопились, и это не подняло нам настроение… Тем более, что по приказу здесь мы расположились надолго. Чем же ты будешь заниматься? Лошадей укрощать ты не умеешь… – насмешливо улыбнулся генерал. Улыбнулся и лорд Барк. – А вот за пленницу – я благодарю Кьюррика и тебя. Будет чем торговаться с чугами… Между прочим, у нас такое правило: половина выкупа за пленника отдается Королю, а другая половина – пленителям. Так что деньги у тебя будут. Кстати о деньгах, – генерал прищурился,- Каддет, ты умеешь играть в кости?

– Я неплохо играю. Меня учили воры на Срединных Землях. А что, мой лорд?

– Хорошо, что я об этом заранее узнал…- засмеялся генерал.- Так, значит, в кости мы с тобой играть не будем…

– Я отдаю мою долю будущего выкупа на пользу Королевства, мой лорд,- почтительно произнес Кадет,- но прошу вашего разрешения отправиться в порт Дикка. У меня есть долг перед другом…

– Не трудись рассказывать, все это здесь есть,- генерал опять шевельнул бумагой. – Как же ты выкупишь своего друга, если собрался пожертвовать свои деньги в казну королевства?

– Я его выкраду,- сказал Кадет. – Рабство – незаконно.

– Ты знаешь наши законы, – со смешком произнес лорд Барк и, ухмыльнувшись, добавил: – Но ты не в рабстве у нас, если ты это имеешь в виду.

– Я был рабом чугов, мой лорд, а сейчас в рабстве мой друг, – напомнил лордам Кадет.

– Я не против! – легко сказал лорд Барк, протестующе подняв руки. – Кради! Но в порту Дикка вору рубят руки. Кстати, у нас – голову.

– А рабовладельцу?…

– А рабовладельцы – у нас! – да, вне закона, – лорд Барк остро взглянул на Кадета. – Он кусается,- бросил он генералу.- Варра, ты еще не решил?

– Подождем, что скажет Ликка. Я за ним уже послал. Что-то они не торопятся… – с угрозой произнес генерал, но в эту минуту за полотнищем палатки трижды топнули по битке – по звуковому камню – и в палатку вошли два человека: большой воин и малюсенький дряхлый старик, по строению лица, смуглости и желтизне глаз – евр, гонимый и почему-то ненавидимый на всех Землях Гиккеи, житель Зеленых Земель. Воин в руке держал плетеную корзину – некое подобие чемоданчика.

– Мои лорды! – с сильным акцентом произнес старик, кланяясь лордам и даже Кадету сложным поклоном Зеленых Земель: сначала туловище наклоняется вперед, а затем раскачивается влево-вправо. Монах в свое время объяснял Кадету, что слева-направо – более почтительный поклон, чем справа-налево. А старик еще и присел – это была высшая форма почтительности. Воин встал в дальнем углу палатки, поставив чемоданчик у ноги.

– Проходи, мастер Ликка,- радушно произнес генерал. – И садись. Как ты выдержал сегодняшний путь?

– Благодарю, лорд Варра, меня берегли твои люди, но не берегла дорога.

– Я сожалею об этом, мастер,- вежливо отозвался генерал. – Ты отдохнешь, прежде чем продолжишь путь. Поговори с этим человеком, Каддетом, мастер Ликка, покажи ему свои сокровища,- почти попросил генерал. И кивнул воину. Чемоданчик был водружен на стол и открыт.

Под его верхней крышкой в ячейках лежали образцы руд и металлов. И колбочки с растворами и жидкостями. «Да он – химик!- поразился Кадет. – А химик – почти брат петрографа. Привет коллега!…»

– Это железо… слюда… кварц… медь… серый уголь… известняк… мел…- просматривая и трогая образцы, вслух перечислял Кадет. – Это у нас называют шпат… это магний… это…- он на вкус попробовал мелкий серый порошок – это селитра… это – мягкая сталь…это твердая……ртуть… природное стекло…

Старик внимательно слушал, а затем дотронулся рукой до руки Кадета, останавливая.

– Могу я спросить его еще, мои лорды? – Лорды дружно кивнули. – Скажи, уважаемый, какие из этих руд сочетаются друг с другом в огне?

Кадет сложил одну горку из железа, угля, селитры и известняка, а другую из магния, железа и бурого угля.

– А умеешь ли ты делать такие камни? – Из выдвижного ящичка на боку чемоданчика старик извлек белесую лепешку. Кадет взял ее в руки, потер пальцем, ощутил хорошо знакомую пористость и шероховатость, попробовал на зуб и вкус: цемент, некачественный, недостаточно прокаленный. «Они открыли цемент!…»

– Да, уважаемый мастер, у нас это называют «цемент». Мы его приготовляем долгим нагреванием смеси известняка и глины с добавлением мела.

– Мела! – поразился старик. – Мела… – Он закрыл глаза.- Как я не догадался!… Мела… Мои лорды!… Благодарю тебя, мастер, ты очень помог мне. Сколько ты хочешь за открытый мне великий секрет? – Старик потянулся за кошелем.

– Братья делятся хлебом, а горные мастера – секретами,- с поклоном ответил Кадет. Старик всплеснул ручками и низко и почтительно поклонился в ответ.

– Я с радостью поделюсь с тобой моими знаниями, мастер, если мне позволят лорды,- проникновенно произнес старик. – И не возьму за это платы. Первый раз в жизни, мастер! – Он обернулся к лордам, внимательно наблюдающим эту сцену. – Я не знаю названия, которые давал этим рудам и металлам этот мастер, но он знает горное дело,- сказал мастер Ликка звенящим голосом и опять поклонился Кадету.- Я ручаюсь, что этот человек равен мне по знаниям, а может быть и выше меня, мои лорды. Поверьте, мои лорды! Сейчас, в вашем присутствии, он оправдал многие годы моих бесплодных поисков и размышлений одним словом. Мел! – Ликка снова поклонился Кадету. – А могу я еще спросить мастера? – торопливо обратился он к лордам. – Возможно, он поможет мне…

– Не сейчас, мастер Ликка, не сейчас,- мягко произнес лорд Барк.

– Но это так важно, мой лорд! Очень важно, – тревожно посматривая на Кадета, просительно произнес старик.

– Я думаю, – переглянувшись с лордом и посмотрев на Кадета, сказал генерал,- что у тебя, мастер Ликка, будет время поговорить с мастером Каддетом. Он будет сопровождать тебя в порт Дикка. Это длинная дорога. Вам хватит времени на все. И еще он поможет тебе в покупке нужных руд. Теперь иди, отдохни, уважаемый, уже давно ночь…

– Благодарю вас, мои лорды, – расплылся старик в беззубой улыбке,- благодарю вас! Благодарю, мастер Кад-д-дет! – он изгибался в самом почтительном поклоне, отступая к пологу палатки. Воин, повинуясь кивку генерала, привычно-ловко закрыл и застегнул чемоданчик, топнул ногой и вышел.

– Садись, мастер Каддет! – показал на свободное кресло генерал. «Мастер!». Кадет поклонился и сел.

– Ты понял, что сейчас произошло? – прищурившись, спросил лорд Барк.

– Я получил работу и отправляюсь в порт Дикка,- не удержался от улыбки Кадет. Генерал засмеялся, а лорд Барк усмехнулся.

– Это так,- сказал он.- Но гораздо важнее то, что ты заслужил некоторое наше доверие, мастер Каддет! – Лорд Барк значительно помолчал. – Доверие выразится и в том, что ты будешь охранять и стеречь пленницу – ты уже это делаешь, и не плохо, как считает мастер Кьюррик. До самого ее выкупа в порту Дикка.

– Почему я, лорд Барк? – огорчился Кадет. «Ты что, забыл? За все приходится платить – сердито ответила ему Неспящая.- Особенно много – за то, что тебе действительно необходимо».

– Почему ты? Об этом же я хотел спросить тебя: сама пленница указала на тебя. Она отказалась от обеих женщин, которых мы привезли для ее охраны и сопровождения… и выбрала тебя! Почему, мастер Каддет?

– Она не сказала мне ни одного слова… Она боится меня. Я – волосатая обезьяна из девичьих сказок…

– Женщин невозможно понять,- убежденно произнес генерал. – Не-воз-мож-но! Так что, у нас нет выхода, раз она так решила, неси свою ношу без ропота, Каддет! В конце концов, не долго, недель пять.

– Кто она, мои лорды? – спросил Кадет лордов. Генерал Варра пожал плечами:

– Кьюррик сказал, что глаза у нее светлые, высокородные. А ты знаешь, Каддет, что высокородные чуги убивают даже своих собственных детей, если к году у них цвет глаз становится низкородным – не светлым? Вот какие они, чуги! – генерал покачал головой.

– Она не стала с нами откровенничать. Попробуй выяснить это, Каддет,- предложил лорд Барк. – На ее одежде и при ней не было фамильных гербов, но, судя по всему, она аристократка чугов.

– А в порту, мой лорд, вы позволите мне…

– Я даже помогу тебе решить дела и с твоим другом и с амулетом,- прервал Кадета лорд Барк,- у меня есть некоторое влияние на дела в порту, но…

– Да, мой лорд! – Кадет встал.

– Садись! Но, прежде всего – дела королевства Стерра.

– Конечно, мой лорд!

– Ты не боишься драки, ты это доказал, не боишься собак-людоедов…

– Простите, мой лорд, – невежливо прервал лорда Кадет, – но почему вы так…остерегаетесь этих собак?

– Хороший вопрос! – генерал Варра хлопнул рукой по столу и полог палатки тревожно шевельнулся.

– Легенда, мастер Каддет! – ответил лорд Барк. Он сел прямо. – Проклятая легенда! Детям рассказывают сказки…мне, генералу…всем! Дитя, остерегайся чугов! Непобедимая собака-людоед, дух чугов. Никогда не смотри ей в глаза, ее взгляд отнимает волю и силу даже у воина. Убегай! Они не рычат и не лают. Очень быстро и высоко прыгают. Не боятся ран и боли. Всегда убивают и всегда побеждают. Каждая новая жертва собак подтверждает легенду. Дети впечатлительны… Настолько, что ради спасения их здоровья наши предки еще двести лет назад…

– Триста лет назад, Барк!

– …триста лет назад истребили ВСЕХ собак в королевстве Стерра. У нас в Королевстве вообще нет собак, чтобы ты знал, мастер Каддет. Такова темная власть этой легенды.

– Понятно… Я – чужой, легенда не влияет на меня.

– Но я говорю не только о собаках-людоедах… Ты не побоишься встретиться с парламентерами чугов? Первым. Это – опасно, Каддет. Раньше, случалось, первых парламентеров чуги убивали… Они посылают на первую встречу воспитателей собак-людоедов. Есть у них такое племя… Оно и среди чугов живет особняком. Они сами, говорят, людоеды. Это умные и наблюдательные люди. Очень опасные.

– Дор… Владетельный господин Дор…- произнес Кадет. – Он не из них?

– Для чужака ты очень много знаешь о наших делах…- протянул лорд Барк озадаченно и нахмурился. – Откуда? – Подозрения жили в его мыслях постоянно.

– Меня купили для него, мой лорд. Надсмотрщик Бык говорил мне об этом. Он на что-то намекал, теперь я понимаю…

– Дор – вождь того маленького племени воспитателей собак-людоедов,- после раздумий и колебаний сообщил лорд Барк. – Он тебя видел?

Кадет задумался, перебирая в памяти лица встреченных им на Каменных землях людей. Лорды внимательно и терпеливо наблюдали за ним.

– Нет, мой лорд, – решил он. – У всех чугов, которых я видел, были…несвободные глаза. И не светлые, а темные, разных оттенков.

– «Несвободные глаза»,- повторил лорд Барк, не спуская глаз с Кадета. – Хорошее выражение… Так вот, мастер Каддет, на первых переговорах чуги всегда стараются запугать наших парламентеров. Мы посылали разных людей… Были случаи… Если наши люди вели себя грубо и не уступчиво, то чуги, нарушая все правила, убивали их прямо в переговорных домах. Молча и зверски. Случалось, натравляя на переговорщиков собак. Тогда мы получали обратно тела с выгрызенными животами. Даже у женщин. Я хочу, чтобы ты знал это. Я надеюсь на то, что ты – такой… необычный – смутишь чугов. Ты боишься?

– Не боюсь, мой лорд. Но я не умею вести переговоры.

– На первой встрече меряются силой, мастер Каддет,- назидательно произнес лорд Барк. – Торги начинаются потом, и там ты мне не понадобишься.

– Значит,- задумался Кадет,- на первой встрече у меня в руках должен быть очень сильный довод.

– «Довод»? – переспросил лорд Барк. – Это вид оружия?

– Простите, мой лорд. Это на моем родном языке,- сказал Кадет, проклиная свою неаккуратность: на лингве заговорил! – Слово «довод» в нашем языке означает «важные доказательства, сведения или серьезная угроза».

– Скажи что-нибудь на своем языке,- вмешался генерал Варра.

– Ох, лорды, как же мне не хочется заниматься вашими делами, мне в ваши горы надо! – от души высказался Кадет на лингве. А лордам сказал: – По гиккейски это значит «Победить раз и навсегда невозможно, побеждать надо каждый день!», уф!

– Отлично сказано! – восхитился генерал.- Я запомню это! Отлично сказано. Это – о войне, Барк. О нас, нашем ремесле. Нет, как замечательно сказано!…

– Это мудрость твоего народа, мастер Каддет? – спросил лорд Барк.

– Да, так у нас говорят, мой лорд.

– Как-нибудь ты расскажешь мне о твоем народе на Холодных Землях, мастер,- и что-то зловещее послышалось Кадету в голосе лорда Барк. – Значит, «довод»…

– Ее доспехи,- зевнул генерал.- Или оружие.

– Могли снять с убитой…- парировал лорд Барк.

– Она умеет писать,- тихо подсказал Кадет. Лорды с удивлением воззрились на него. – Я видел, как она рисовала пальцем по воздуху – вот так! – буквы. Она писала «гигар» и «мама».

– ГИГАР!!! – в один голос и с одним и тем же изумлением вскричали лорды. Лорд Барк даже вскочил на ноги. Они радовались чему-то тому, что не знал Кадет. – Гигар!…

– «Гигар» – это Имя ее рода, старинное название степной гадюки. Знаменитейший и древнейший род у чугов! – оживленно сказал лорд Барк. – И «мама». Значит она – дочь принца Гигар. Но как она могла попасть в эту глушь?

– Ей ведь лет семь? (Семнадцать стандартных, быстро пересчитал Кадет). Возможно, тот набег был ее Испытанием, так водится у чугов,- предположил генерал Варра. – После Испытания она получила бы Имя и начала бы жизнь взрослой самостоятельной женщины. Если мы не ошиблись на ее счет,- пояснил генерал Варра удивленно слушающему Кадету,- твоя пленница – принцесса крови! Она – племянница Императора чугов. Ее мать – двоюродная сестра Императора, член Императорской Семьи. А ее отец – был одним из самых опасных наших врагов, стратег Гигар. Умный и беспощадный враг. Советник Императора чугов. Барк, как называется его должность?

– Мудрость Императора. Если эта степная гадюка – дочь принца Гигар, то нам открываются некоторые интересные политические перспективы… – Лорд Барк прищурился. – Нам известно, что у Императора есть какие-то важные политические виды на ее замужество…заморское замужество… нам доносили, что он ведет какие-то переговоры на этот счет… Выходит, что Кьюррик и ты, Каддет, нечаянно выкрали у Императора одну из его жемчужин… Это хорошо, очень хорошо… Вот мы и получили… «довод»… для серьезных переговоров… Пожалуй, и я поеду в порт Дикка… – весело протянул лорд Барк. – Отлично, мастер Каддет! Она – напишет матери!… Или даже Императору! Вот, что мне надо! Неплохо!… – Он успокоился и вернулся в кресло. – Приведи ее сюда, мастер Каддет! Прямо сейчас! «Побеждать надо каждый день», так?

Принцесса остановилась перед лордами в центре палатки, не поклонившись и никак не выдавая лицом свои чувства.

– Сядьте, принцесса,- сурово произнес лорд Барк, прямо глядя ей в глаза. – Мы знаем, что вы – дочь-принцесса Гигар, но и не подумаем стоять в вашем присутствии. Вы – враг и пленница. И ты сядь, мастер Каддет! – Девушка, чуть покраснев, метнула на лордов гневный взгляд и осталась стоять.

– Сядь, Каддет! – рявкнул генерал Варра. – Ты свободный человек королевства Стерра и не обязан выказывать знаки уважения чугам, даже принцессам чугов!

Кадет повиновался.

– Принцесса Гигар! – голос лорда Барк звенел от гнева. – Напишите вашей матери или Императору, что вы в плену, и что переговоры об условиях выкупа Королевство Стерра будет вести только с вашими родственниками и только в порту Дикка. Посредников не будет.

Принцесса промолчала.

– Вы напишете? Мы знаем, что вы грамотны. Ваш ответ, принцесса!

– Нет,- произнесла принцесса. Голос у нее был хриплый.

– Хотите сгнить в тюрьме? – участливым тоном спросил ее генерал Варра.

– А другой судьбы у вас может и не быть,- поддержал его лорд Барк. – Такое уже случалось… Слыхали ли вы о судьбе Воителя Эддина? Я вам расскажу. Дело было недавно, лет шесть назад. Он попал к нам в плен во время небольшой пограничной стычки между вами и нами. Его родственники решили воспользоваться благоприятным случаем разбогатеть – у него было большое состояние в Империи – и отказались платить за него выкуп. Он недавно умер в нашей тюрьме.

– Нет, – после небольшой паузы вновь произнесла принцесса. И в палатке надолго повисла тишина.

– В любом случае, вас доставят в порт Дикка,- наконец, безразличным тоном произнес лорд Барк. – Мастер Каддет! – голос лорда зазвенел металлом. Кадет встал. – Ты отвечаешь за жизнь принцессы Гигар до самого порта Дикка. Будь внимателен. Она обязательно попробует сбежать. И не один раз. Если не сможешь догнать ее, когда она попытается сбежать, убей ее.

– Да, мой лорд, – ровным холодным тоном ответил Кадет. «Ну, что ж,- подумал он,- если у вас такая цена, придется заплатить».

– А сейчас уведи ее с наших глаз,- приказал генерал Варра. – Она мне противна. Такие, как она, питаются человечиной. – Кадет заметил, что при этих словах у принцессы вздрогнули ресницы.