"Владимир Осинский. Универсальный язык ("Искатель" #2.1974 г.)" - читать интересную книгу автора

увиденное однажды и неискоренимо врезавшееся в детское сознание - живое еще
и тем более страшное тело мужчины, разорванное бомбой. Перед его глазами
опять пылали и рушились, чернея, как сухие поленья в огне, остовы
многоэтажных домов. Он слышал звериные крики смертельно раненных и тихий,
похожий на безнадежный ропот затяжного дождя, льющего бессонной ночью, плач
тех, кто хоронил близких. Заново переживал Май мучительный стыд перед
неспособностью превозмочь себя и не съесть то, что, он знал, по праву
принадлежит матери. В тысячный раз он, уже юноша, кричал "нет!" смерти,
которая холодила руки матери, и в тысячный раз радовался ее возвращению к
жизни. Он повторял - как молитву, сказали бы мы - клятву всю свою жизнь
делать все от него зависящее, чтобы не повторилась война, какими бы гордыми
и звонкими названиями ни окрестили ее потом историки.
Такое бывало с Маем редко, но не однажды. Эта непостижимая для
подавляющего большинства окружающих способность облекать в кровь и плоть, в
живые звуки и ароматы мысли и чувства, которые они могли выражать в лучшем
случае в словах, да и то бледных, невыразительных и почти мгновенно
превращающихся в пепел, безжизненно сворачивающихся, как паутина в пламени
спички, - этот редкий дар едва не помешал ему стать Разведчиком.
Воображение - бесценное преимущество художника перед остальными и
проклятие его. Таково было заключение мыслящих машин-экзаменаторов после
испытания на душевную полноценность. Разведчик должен руководствоваться в
своих поступках логикой и здравым смыслом, вытекающими, разумеется, из
Кодекса высшей морали. Эмоции - ненадежный спутник исследователя чужих
миров. Между тем у экзаменуемого они преобладают над логикой...
И все-таки Фирн, которому принадлежало последнее слово, выбрал среди
массы других Мая. Но он не сказал Разведчику почему.
А поисковая капсула, сделавшаяся на время спутником спутника загадочной
планеты, продолжала свой беззвучный стремительный полет. Приближалось время
нового - в который уже раз - выхода на прямую оптическую связь с планетой,
время последней попытки установить Контакт с другим миром. На командном
пункте было решено: если эта попытка также окажется бесплодной, Разведчик
возвратится на борт, и корабль покинет пределы Системы.
В полностью отключившемся от действительности и жившем теперь
самостоятельной жизнью сознании Разведчика роились, сменяясь, ослепительно
яркие и, как удар током, осязаемые видения. Свернувшись по детской привычке
клубочком, Май спал.
Примерно на половине пути к Системе, где находился теперь корабль,
экспедиция натолкнулась на открытие, сущность которого нашла в конце концов
свое выражение в формулировке Фирна:
- Можно считать доказанным, что произошло взаимное уничтожение двух
миров. Видимо, их обитатели не смогли найти надежной формы установления
Контакта, и это вызвало столкновение, повергшее за собою исход, трагический
для обеих сторон... Впрочем, что касается причины столкновения, то это лишь
мое предположение.
Мнение капитана разделили все, и, если отбросить объемистый отчет с
результатами анализов на остаточную радиоактивность и многочисленных
исследований другого рода, печальное открытие экспедиции было зафиксировано
в бортовом журнале приблизительно в тех выражениях, в которых его определил
Фирн. Практическим же выводом из этого явилась повышенная требовательность к
каждому из членов экипажа в смысле верности букве Космического устава. Когда