"Владимир Осинский. Полет стажера" - читать интересную книгу автора

голографом; по-моему, здесь необходимо совершеннейшее отсутствие
щепетильности.
Мы знакомились с планетой, на которую летели, добрых три часа, и никто не
устал. Вокруг нас глубоким дыханием дышал девственный лес, от штабеля
березовых дров пахло свежими опилками, в нагретом солнцем воздухе хаотично
плавали мириады мельчайших пылинок, давным-давно исчезнувших на Земле.
Программа прервалась. Вспыхнул неяркий свет.
- Приближается время сна, - деликатно сообщил автомат, - так что...
Надеюсь, пассажиры не задеты моим вмешательством?
- Ну что вы, - саркастически отозвался Тингли Челл. - Ничуть!
Автомат, приняв его слова за чистую монету, успокоенно кашлянул и вдруг
поучительно изрек:
- Кто рано встает, тому бог подает. Раздался общий смех, и я подумал, что
у ребят, создавших эту говорящую машинку, были неплохие головы.
Мы отправились спать в хорошем настроении.
Начался третий, последний день полета. Все было спокойно на борту
"Эфемериды". Я окончательно вошел в роль космостюарда, хотя, как вы
понимаете, перед стартом мечтал совсем о другом. Пассажиры, чувствовалось,
были довольны мною; я отвечал им отнюдь не профессиональной - искренней
доброжелательностью.
Вот только однажды мы крепко поспорили - по вопросу о причинах
происхождения войн. Сначала я разошелся во взглядах с Тингли Челлом. Он
утверждал, что древняя история Земли практически является не чем иным, как
хроникой военных столкновений, и назвал мирные периоды "обусловленными
жизненной необходимостью, ибо они были попросту вынужденными передышками,
этакими мостиками" между войнами.
- Ведь в эпоху деления Земли на государства с различным социальным
устройством причины для возникновения конфронтации не исчезали, не могли
исчезать... Однако даже поединок боксеров делится на раунды - не потому, что
на время перерыва перестает существовать повод для схватки, а чтобы дать
соперникам возможность передохнуть.
Мне же казалось, что такой взгляд довольно примитивен. Причинами войн,
утверждал я, были не только идейные, политические противоречия, но нечто,
составлявшее в ту далекую пору важную часть самой человеческой природы.
- Здесь вы, пожалуй, в чем-то правы, - неожиданно поддержал меня Виктор
Горт (я говорю "неожиданно", потому что интуитивно предчувствовал
неизбежность антагонизма между нами двоими; увы, мое предчувствие
оправдалось - тоже совершенно неожиданным образом). Я имею в виду: иначе
следовало бы думать, что ликвидация войн как формы существования
человечества есть заслуга государственных и разного рода общественных
деятелей, то есть результат политики.
Не будь этого необъяснимого чувства неприятия Горта, даже, должен
признаться, неприязни к нему, подсознательной готовности к конфликту с ним,
я бы, наверное, согласился. Но я сказал:
- Вы считаете, что политика здравого смысла, доброй воли, утверждения
взаимопонимания между народами не сыграла никакой роли в борьбе против
страшной опасности глобального ядерного взрыва, некогда грозившего Земле
гибелью?
- Отчего же, - нехотя ответил голограф, - на определенном этапе все-то, о
чем вы говорите, свою миссию выполнило. Готов даже согласиться: именно